Чужой зверь внутри - [3]

Она мчалась, будто худший кошмар в мире преследовал ее. Она изгнала из своих чувств боль от пережитого потрясения без непокорства и побега куда глаза глядят. Наконец, спустя, казалось, часы, на грани такого истощения, какого МеЛинди никогда не испытывала, она достигла определенного смирения со своей судьбой.

Также внезапно, как тренировочное колесо ранее, колесо ее судьбы ошеломляюще изменило направление вращения. Исходя из связывающей ее с храмом верности, из священных и страшных клятв, учитывая, что Коллегия Ассасинорум сотворила ее такой, какая она есть, она обязана была согласиться.

Ее пригласили, но отказ был немыслим.

Единственной альтернативой участию в задании, которое гарантированно уничтожит ее, после того как она истребит множество врагов - было показательное самоубийство.

МеЛинди была ассасином Каллидус, не Эверсор. До настоящего времени у нее не было склонности к суициду. И после очищающего от страстей бега в колесе, эта альтернатива не беспокоила ее более. Даже если храм, в лице Тарика Зиза, которому невозможно отказать, казалось, принуждает к тому, чтобы уничтожить ее дар. Да, искалечить его. В ходе эпохального эксперимента.

* * *

Когда лазерные скальпели нависли над ее нагим, парализованным телом, МеЛинди вопросительно уставилась на старшего хирурга, одеяние которого было украшено символами чистоты и охранительными заклинаниями.

Она могла немного двигать глазными яблоками. В ее поле зрения так же попал закутанный в мантию, татуированный адепт-рентгенолог, обвитый проводами и помещенный внутрь сканирующего аппарата, окаймленного медью. Аппарат возвышался вдоль операционного стола, будто хищный армадилл, изучая внутренние ткани ее тела несколькими хоботами. Глаза-линзы вывели друг за другом четыре небольших голограммы ее тела в воздух.

Одна из голограмм представляла ее тело освежеванным, все мышцы были выставлены напоказ. Другая показывала реки, притоки и ручьи ее сердечно-сосудистой системы. Третья вычленяла ее нервную систему. Четвертая представляла ее голый скелет. Эти гомункулы медленно вращались, будто плавали в невидимых бочках, демонстрируя себя ей и хирургу.

Долговязый адепт анестезиолог сидел в конструкции, напоминающей огромного паука, и наблюдал за дозами метакураре, который парализовал ее и вызвал онемение. Антенны машины были воткнуты в нее, она ничего не чувствовала, но была в сознании - так как ее разум должен был осознавать процедуру, которой она должна была подвергнуться. Старый, покрытый бородавками и похожий на карлика медик опустился на колени на резиновой подкладке, чтобы шептать ей на ухо. МеЛинди могла его слышать, но не видеть; не могла она видеть и других адептов в операционной, которые присматривали за имплантатами и дополнительными железами, ожидающими в стазисных посудинах.

МеЛинди ничего не чувствовала. Ни зажима, сковавшего рот, ни серебряного патрубка отсасывающего оттуда слюну, ни гофрированного операционного стола под ней, с канавками для стока крови или других жидкостей. Не в состоянии шевелить головой, но способная немного вращать глазами, она могла видеть очень немного. И слышать бормотания бородавчатого карлика.

– Сначала мы разрежем твои плечи и руки. Позднее мы, разумеется, с тщанием воссоздадим твои татуировки...

Она услышала, как приближается лазерный скальпель, жужжащий, словно назойливая муха. Операция началась.

Ассасин мог заблокировать сильную боль, мог почти целиком отрешиться от вопящего болевого центра в мозгу. Это то, чему учили ассасина. Это было прошито в мозге. Как иначе она смогла бы выполнить задание, будучи раненной. Как иначе она могла бы, не отвлекаясь, сконцентрировать свою эмпатию во время изменения полиморфина. Тем не менее, при сильном рассечении как в этой операции, некоторые мышцы могли сжиматься в непроизвольных спазмах, мешая ювелирной работе хирурга. Поэтому ей сделали наркоз, но оставили в сознании.

Она слышала слова гнома. Но в ее сердце - в раненном сердце МеЛинди - все еще звучал рассказ Тарика Зиза о том, как ее осквернят.

– Адепты Каллидус способны превращаться в самых разных людей. Кто может сделать это лучше чем ты, МеЛинди? Ты даже изобразила гуманоида эльдар, достаточно хорошо для того, чтобы в это поверили люди.

– И для того, чтобы на какое-то время в это поверили эльдары, секундус, - напомнила она осторожно.

Зиз кивнул.

– Тем не менее, мы не можем превращаться в других чужих, которых нам хотелось бы скопировать. Мы ограничены доступными конечностями, костями, плотью... Что ты знаешь о генокрадах, МеЛинди?

В тот момент МеЛинди испытала жуткую обессиливающую глухую муку, будто из нее разом вынули внутренности. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы опознать незнакомое чувство.

Этим чувством был ужас.

Ей казалось, что она давно уже не могла ощущать такой ужас, он был вырван из нее с корнем во время обучения.

– Что ты знаешь? - повторил он.

– У генокрадов четыре руки, - механически ответила она. - Две из них оканчиваются кистями, еще две несут когти, которые могут рвать пласталь будто ткань. Голова луковицеобразная, длинная, имеются клыки. Их роговой позвоночник заставляет их все время передвигаться ползком. У них имеется бронированный панцирь и мощный хвост...