Чужой след - [4]

— Дыши, лейтенант! — пробасил Зайченко. — У нас здесь такой воздух — не надышишься! А красота-то какая! — Капитан широким взмахом руки обвел горы и лес. — Привольный край!

Переехали вброд бурливую горную речку. Тропа круто поднималась в гору, петляя среди кустов орешника.

— Теперь скоро! — сказал капитан, и его веселое лицо приняло серьезное, даже хмурое выражение.

Еще с полчаса ехали по той же извилистой десной тропке. Внезапно лошадь капитана захрапела и испуганно шарахнулась в сторону. Из кустов орешника на дорогу вышел кряжистый, почти квадратный старике ружьем в руках. Его темно-коричневое, загорелое лицо обрамляла аккуратно подстриженная седая борода. Черные, диковатые, строгие глаза зорко смотрели из-под нависших бровей.

— Здравствуйте, товарищ капитан! Здравствуйте, доктор! — глуховатым, хриплым баском проговорил старик. — Жду вас!

Спокойным взглядом он окинул лейтенанта, словно оценивая его.

— Здорово, товарищ Пелипенко! — ответил капитан, соскакивая с лошади. — Ну, рассказывай, что тут у тебя случилось?

— Да чего рассказывать, — пожал плечами лесник, — сами все увидите.

— Нет, нет, ты все-таки расскажи! Вот товарищ лейтенант послушает.

Белявин тоже спрыгнул с седла.

— Ночью проснулся я от гула, — спокойно стал рассказывать старик. — Вышел из палатки — слышу, самолет какой-то над лесом вертится…

— Из какой палатки? — спросил капитан.

— Как из какой? Разве вам неизвестно — экспедиция к нам пришла. Развалины в Кумском ущелье изучать будут и еще что-то искать. Четыре дня, как пришли. Из самой Москвы экспедиция.

«Так это же та самая экспедиция, в которой будет работать Надя!» — подумал Николай.

— А руководит ею профессор Качемасов — тот, что в прошлом году был, — продолжал лесник. — Он и письмо в наше лесничество прислал, чтобы меня, значит, в проводники к нему отпустили, как прошлым летом… Вот и я стал теперь, можно сказать, ахеологом…

— Археологом! — засмеялся капитан. — Так, так, продолжай, Григорий Сидорович!

— Может, и археологи, я не дюже грамотный, — кивнул головой лесник. — Ну вот, слышу нынче ночью — вертится самолет… Чего, думаю, ему вертеться ночью над лесом. Пошел по тропке к Девичьему роднику. Шел, шел, значит, и вдруг веревка меня по лицу хлестнула. Глянул, а в деревьях у самой тропинки он висит…

— Диверсант? — спросил лейтенант.

Старик недовольно покосился на него.

— Нет, не диверсант, а этот самый парашют. Ну, тут я сразу понял, что дело нечисто, — и обратно в палатку. Разбудил начальника, Алексея Павловича, и рассказал ему все. Потом остальных хлопцев разбудил. Алексей-то Павлович — бывалый человек, фронтовик. Он сразу за ружье. Ну и хлопцы, хоть и молодые, студенты, но тоже не отстали, оружие схватили. Вышли мы все из палатки — и к парашюту. Остановились, прислушались. Вдруг слышу я — Девичий родник вроде не так стал лопотать, словно в нем кто плещется. Стали мы к роднику подбираться. Подошли, глядим, а у родника нагнувшись сидит какой-то человек. Потом он за камнем фонарик зажег, карту вроде рассматривает. Тут я вскинул ружье и шумлю ему: «Кто такой?» А он, подлец, фонарик потушил и сразу из пистолета как пустит целую очередь. Так мимо меня целая стая свинцовых шмелей прожужжала. Тут я и слова не успел выговорить — мои хлопцы-студенты как грохнули из всех своих четырех стволов картечью. Ну, он вскинул руками и свалился…

— Насмерть? — нахмурился капитан.

— И не пикнул! — сурово сдвинул брови старик. — Я, конечно, понимаю, что такую птицу лучше живьем бы взять, но никак невозможно было!

— Да-а! — протянул капитан. — А где он?

— Там, где и был, возле Девичьего родника. Алексей Павлович велел его не трогать до вашего приезда… И имущество все там. А я тогда же сразу на Заречный подался и вам по телефону позвонил.

— Веди к Девичьему роднику! — распорядился Зайченко.

Легкой, раскачивающейся походкой лесник двинулся по боковой, еле заметной тропинке. Впереди, над самой тропинкой, в свежей зелени рослого дуба висел скомканный и прорванный парашют. Вниз свисали перерезанные стропы.

— Вот он, зонтик тот самый, на который я нарвался! — указал старик. — Мы весь лес кругом осмотрели, ничего больше не нашли.

Лесник зашагал дальше. Через два десятка шагов кустарник закончился. На небольшой прогалине дымил затухающий костер. Возле него сидел и курил седоволосый человек в круглых очках. Тут же стояло двое парней с ружьями в руках — один высокий, тонкий, чуть сутуловатый, другой — плотный, маленький крепыш.

— Вот и мы, Алексей Павлович, — проговорил лесник.

Человек, сидевший у костра, легко поднялся с травы и поправил очки. Красивое, правильное, чисто выбритое лицо его было спокойно.

— Демидов, археолог, — представился он, крепко пожимая руку капитану. — Демидов, Алексей Павлович, — повторил он, здороваясь с Белявиным.

Студенты, как видно, были перепуганы ночным происшествием.

— Петр Зотов! — представился сутулый, в худощавое лицо его передернулось.

— Павел Струев, студент третьего курса МГУ, — бодрым тенорком проговорил его товарищ.

— Перепугались? — сдержанно улыбнулся капитан.

— Испугались, товарищ капитан! — смущенно признался Струев, и на его круглом лице мелькнула застенчивая улыбка.