Чужой мир - [49]

В этот момент я подумала, что доверять Дайсу я, конечно, не буду, но и подлости ждать от него тоже не стану.

* * *

– Сцена один, дубль один! – крикнула девушка-ассистент, и я поморщилась от громкого звука хлопушки.

Я ощущала себя ребенком на новогоднем утреннике: все такое яркое, незнакомое и интригующее. Вот, например, эта душевая кабина, к чему она? Что-то я не припомню такой сцены.

Прихлебнув кофе из картонного стаканчика, я подмигнула притихшей Айю и посмотрела в сторону Игибо Майса. Сосредоточенный и нахмуренный, он удивлял непривычной серьезностью. Наверное, с таким лицом саперы раньше обезвреживали мины.

Я хмыкнула и снова сделала глоток, когда облаченный в одежду героя Дайс размеренным шагом подошел к обозначенной на полу разметке, застыл возле нее, повернул голову влево, затем вправо, словно разминая уставшую шею, и, обернувшись вполоборота, принялся расстегивать на себе рубаху.

Я поперхнулась и едва не выплюнула кофе, показавшийся сразу слишком горячим и сладким.

– Этого не было в сценарии!

– Так! – рявкнул Игибо Майс, отрываясь от экрана. – Кто подал голос? Госпожа Майя Данишевская, у вас есть вопрос?

Жалея, что не обладаю даром телепортации или хотя бы умением проваливаться сквозь землю, я, чувствуя, как пылают уши, негромко заметила:

– Вы изменили сценарий?

Айю с готовностью перевела. Все остальные участники съемки застыли, терпеливо ожидая указаний. Дайс перестал раздеваться. Расстегнутая до середины груди рубашка белела, как выброшенный кем-то флаг. Я быстро отвела взгляд. Что я, полуобнаженных мужиков никогда не видела?

Таких не видела…

– Я немного доработал его и добавил парочку сцен, – раздраженно пояснил Игибо Майс. – В частности эту. Вопросы?

– Зачем?

– Госпожа Майя Данишевская, на Цинфе секса нет, как вы успели заметить, поэтому любые любовные сцены исключены, но чем-то же надо привлекать женскую аудиторию. А чем?

Я вскинула брови, надеясь выглядеть удивленной, а не смущенной. Лишь бы тональный крем не пропустил румянец, который уже наверняка опалил щеки.

– Мужской фактурой, – не дождавшись ответа, триумфально пояснил Игибо Майс. – Да не волнуйтесь, никакой пошлости. Мы оголим только торс Дайсаке Акано. Дальше цинфийки додумают сами.

– В следующий раз предупреждайте в случае каких-то правок, – вежливо попросила я. – Не люблю сюрпризов.

– Договорились, – со вздохом согласился тот и тут же рявкнул: – Возвращаемся к работе! Итак, мотор!

Я вцепилась в стаканчик, как в спасательный круг. В сцене не было ничего вульгарного, даже в душевую кабинку Дайс забрался в свободных брюках – не было нужды раздеваться полностью, но я все равно не могла избавиться от чувства неловкости. И духоты. Почему на студии так жарко?

– Вы кофе не пьете. Невкусный?

Айю с тревогой наклонилась ко мне. Ее шепот не услышал режиссер, иначе нам обеим не удалось бы избежать его гнева.

– Остыл уже, – тоже тихо откликнулась я, откровенно пялясь на Дайса, стоящего под струями воды.

– Может, новый принести?

– Что? – переспросила я. Маленькие капельки медленно стекали по плечам и спине Дайса, и это зрелище буквально гипнотизировало.

Если бы не хмыканье Айю, я бы еще долго пялилась на сцену. Обернулась, поймала понимающую ухмылку и предложила:

– Знаешь, пожалуй, я все-таки хочу новый кофе. Сходим за ним вместе.

– Вместе? – прищурилась Айю.

– Да, не ходить же тебе одной, – нелепо оправдалась я и начала тихонечко пробираться в сторону выхода.

– Я бы еще посмотрела…

Я плохо знала Айю, но была уверена, что сейчас она меня поддразнивает.

– Нет уж, пойдем за кофе, – буркнула я.

Уже оказавшись за дверями с надписью: «Тихо! Идет съемка!», я поняла, что сглупила и поддалась на провокацию молоденькой девчонки.

– Айю… – как можно строже начала я.

– Я бы тоже не отказалась от небольшого перекуса, – перебила она и, вцепившись в мою руку, потащила в сторону кофейных автоматов.

В этом порыве было столько ребячества, что я рассмеялась. Мне вторил сдавленный смех Айю.

Отсутствовали мы недолго, но когда вернулись, сцену с Дайсом уже закончили снимать. Ассистенты меняли декорации, а визажисты срочно поправляли макияж невысокой красивой девушке, стоявшей возле Игибо Майса и внимающей его указаниям.

– Айсан Моно, – шепнула Айю. – Она играет главную героиню.

Я с любопытством покосилась на незнакомку. Симпатичное юное личико уже, очевидно, не раз подправленное пластическим хирургом, все еще сохраняло свое очарование. И без того огромные глаза, подчеркнутые косметикой, казались еще больше и навевали поэтические ассоциации с бездонными омутами и прочими литературными штампами. Прямой носик, пухлые губки, маленькие ушки и грива черных шелковистых волос – наверное, именно так и выглядела красавица в представлении цинфийцев. Я не могла не признать, что девушка прекрасна, но что-то в ее внешности смущало.

Лишь когда включили камеры и начали запись, я поняла, что было не так. Актриса обладала статичной красотой, но оказалась совершенно лишена харизмы. В ее движениях и словах чего-то не хватало. Она была чудо как хороша, пока замирала, но стоило ей пошевелиться, и наваждение проходило. Она походила на красивую картинку, которой никогда не ожить.