Чужой для всех. Книга 2 - [19]

В эту солдатско-сержантскую атмосферу разгула и веселия, царившую в простых солдатских вагонах отпускников, должен был попасть и новоиспеченный унтер-фельдвебель Степан Криволапов. Но, майор Ольбрихт не был уверен, что Степан дружно вольется в отпускную среду закаленных фронтовиков и будет признан ими своим. Несмотря на свой веселый нрав, Степан, как подметил Франц не единожды, был обидчив, стеснителен и порядком закомплексован и свои проблемы решал коротко, перо в бок. Предвидя возможный конфликт по пьянке, он, от греха подальше, взял своего верного русского 'камраден' под свою опеку и разрешил ехать в своем офицерском купе, занимаемым им одним по броне командира корпуса, хотя этот поступок противоречил уставу.

Насмотревшись в окно на унылые военные пейзажи, Франц, так как дело подходило к обеду, предложил Степану пойти в вагон-ресторан. Несмотря на военное время, немцы не отказывали себе в культурном отдыхе и спокойном продолжительном обеде, если позволяла обстановка. Здесь как раз был тот случай.

-Господин майор, — запротестовал сразу Степан, — какой из меня ресторатор. Не пойду. Я вилку никогда не держал в руках. Вместо ножичка финкой резать буду мясо. Я клоуном буду выглядеть. Вас опозорю. Не надо ходить в ресторацию, господин майор.

-Ты серьезно говоришь Степан?

-Еще как серьезно. Я же детдомовский, господин майор. Я вам говорил об этом, вы не помните. Мамку и батяньку красные комиссары расстреляли, когда я еще 'сиську' держал. Один я на свете, никого у меня нет. Тетка видать уже померла. Ни кола, ни двора. Вот вы меня подобрали. Благодарствую вам. Я же за вас глотку всем перегрызу. Вот так, — и Степан чиркнул ногтем большого пальца по своему горлу. — Рассудите сами,— с горячностью, свойственной его неуравновешенной натуре, убедительно продолжил он, — откуда политесу с деликатесом взяться? Порешили мамку и батяньку краснозадые. За что, спрашивается. А? Господин майор!

Франц посуровел, но не вступал в неожиданно завязанный разговор с Криволаповым. Пусть выговорится после стресса с патрулем. Это полезно. Он знал по себе. — Он собирался было уходить один в вагон-ресторан, но остановился, присел на мягкий диван дослушать причитания русского друга.

-Ведь после этого пошла моя жизнь по лезвию ножа, — закрутил вдруг витиевато фразу Степан, изливая свою душу командиру.— Не один комиссар уже пожалел на том свете, что встретился со мной. Я обиды не прощаю,— сказав так, Криволапов прищурил глаза, отливавшие в этот момент стальным отблеском, и посмотрел в глубину окна как, будто бы там, за окном, стояла глубокая ночь, и он кого-то там высматривал, готовясь к схватке. Но через несколько секунд он встряхнул своей чубастой головой, как бы отмахиваясь от наваждения и быстро меняясь в настроении, подарил Францу свою веселую, обаятельную улыбку, показав ему свои крепкие здоровые тридцать два зуба.

-Давайте вот здесь, разложим полянку, господин майор. Прямо в купе, — предложил, он. — Не откажите новоиспеченному унтер-офицеру. Отдохнем по-человечески, поговорим по душам, выпьем по чарочке, раз выпал нам такой фарт от судьбы и вы меня приютили в своем купе. Дорога ведь дальняя. Я запасливый, у меня все с собой есть. Да же самогон. Чистейший первач. Перед отъездом на рынке выменял на свои поношенные сапоги, мне к форме ботинки положили. Не первач — божья роса. — Глаза Степана горели лихорадочным блеском, в предвкушении приятного сабантуя. — Вот смотрите, — и он суетливо полез вниз за вещевым ранцем.

— Соглашайся Франц, сержант дело говорит, — вдруг заговорил мозговой передатчик голосом Клауса. — Степан твой друг, и его одного оставлять нельзя. Держитесь вместе. Свою чопорность задвинь подальше майор, здесь она неуместна.

-Хорошо Степан, — вдруг согласился майор Ольбрихт, — обедаем здесь. Накрывай, как ты сказал, свою поляну.

-Вот эта команда! Вот это командир! — Шумно хлопнул ладонями от удовольствия Степан и потер их в предвкушении обильного чревоугодия. — Айн момент, гер майор. Вы еще узнаете, на что способен Степан Криволапов.

-Подожди Степан выкладывать свои продукты, — остановил его Франц. — Они еще пригодятся тебе. Возьми угощение от командира корпуса. Достань мой чемодан.

Щелкнули замки и Одьбрихт, под удивленные взгляды Криволапова, выложил на стол деликатесы военной Европы: от испанских оливок и салями, до французского коньяка.

-Зер гут, зер гут, господин майор, — заглядывая через плечо офицера, восхищался продуктами Степан. — Вот это Европа, я вам скажу. Вот эта фарт. — У Степана засосало под ложечкой от запаха свиного балыка, и появилось легкое головокружение от вида баночки голландских шпрот.

Выделяемый поджелудочный сок немедленно затребовал, пиши для переработки.

-Вы идите, идите, погуляйте господин майор, — Степан выпрямился, отстранившись от Франца, предоставляя выход, — осмотритесь по вагону, а я сам приготовлю, не беспокойтесь и пробу сниму, как положено перед обедом. Будет все по высшему классу. Мама не горюй. Я же лучший профессионал детдома по накрытию столов. 'Битте шен'!

-Хорошо, хорошо, — удивился Франц, ретивостью своего младшего товарища. — Я тебе доверяю. Позовешь, когда стол к обеду будет готов.