Чужое сердце - [12]

– Мне неинтересно мнение священника, – пробормотал Смит. – Что же это за бог, который так поступает с невинным младенцем?

Шэй просунул запястья в окошко душевой, чтобы в следующий миг на них сомкнулись наручники. После этого дверь открыли.

– Начальник тюрьмы согласился со мной поговорить?

– Ага, – ответил Смит, ведя Шэя к камере. – Пригласил тебя чайку попить.

– Мне понадобится всего пять минут…

– Не у тебя одного тут проблемы! – гаркнул Смит. – Пиши заявление.

– Я не могу! – воскликнул Шэй.

Я прокашлялся.

– Офицер, а можно и мне один бланк, пожалуйста?

Заперев Шэя, Смит вытащил бланк из кармана и просунул его в окошко моей камеры.

Как только офицеры покинули наш ярус, послышался тихий, робкий писк.

– Шэй? – окликнул я. – А почему ты не можешь заполнить этот бланк?

– У меня со словами беда.

– Уверен, начальник тюрьмы не обратит внимания на грамматические ошибки.

– Нет, не в том дело. Когда я начинаю писать слова, буквы путаются.

– Тогда скажи мне, и я напишу текст за тебя.

Последовала пауза.

– Ты и вправду сделаешь это для меня?

– Завязывайте уже с этой мелодрамой! – цыкнул Крэш. – Тошно слушать.

– Скажи начальнику тюрьмы, – начал диктовать Шэй, – что я хочу пожертвовать свое сердце после смерти. Хочу отдать его девочке, которой оно нужнее, чем мне.

Я приложил бланк к стене и, заполнив все поля карандашом, подписался фамилией Шэя. Привязал бумажку к своему отрезу лески и просунул ее в узкий проем под дверью его камеры.

– Отдай это офицеру, который будет делать обход завтра утром.

– Знаешь, Борн, – задумался Крэш, – не пойму я, что ты за человек. С одной стороны, ты говнюк, убивший маленького ребенка. За это ты заслуживаешь того, чтобы в следующей жизни родиться грибком на ногах Джоуи. С другой стороны, ты завалил копа, и я, например, благодарен, что в мире одной свиньей стало меньше. Как же прикажешь к тебе относиться? Ненавидеть тебя или уважать?

– Ни то, ни другое, – ответил Шэй. – И то, и другое.

– Знаешь, что я думаю? Убийство ребенка перекрывает все хорошее, что ты сделал. – Крэш встал, подошел к передней стенке камеры и начал колотить металлической кофейной кружкой по плексигласу. – Выкинуть его! Выкинуть! Выкинуть его!

Джоуи, не привыкший быть хоть на одну зарубку ниже кого-то на тотемном столбе иерархии, первым подхватил эту песню. Затем присоединились Техас и Поджи, которые слушались Крэша во всем.

Выкинуть его.

Выкинуть его.

Голос Уитакера захрипел в громкоговорителе.

– У тебя проблемы, Витал?

– У меня проблем никаких. Проблемы – у этого ублюдка-детоубийцы, вот у кого. Я вот что скажу, офицер. Выпустите меня на пять минут, и я освобожу добропорядочных налогоплательщиков Нью-Хэмпшира от лишней возни…

– Крэш, – мягко сказал Шэй, – угомонись.

В этот момент меня отвлек свистящий звук, доносившийся из крохотной раковины в моей камере. Как только я встал, чтобы выяснить, в чем дело, из крана хлынула струя. Это было весьма необычайное происшествие по двум причинам: во-первых, давление в трубах всегда было очень слабым и даже в душевой можно было рассчитывать лишь на тоненькую струйку; во-вторых, вода, брызнувшая через край металлической чаши, была темно-красного цвета.

– Б…! – вскрикнул Крэш. – Я весь промок!

– Ой, да это же кровь! – в ужасе пролепетал Поджи. – я этой дрянью умываться не буду.

– И в туалете то же самое, – добавил Техас.

Мы все знали, что трубы соединены. Это плохо тем, что если кто-то поблизости запустит в водопровод дерьмо, ты от этого дерьма не убережешься. Но есть в этом обстоятельстве и свои плюсы, к примеру, можно было передать записку по всему блоку, смыв ее в сток, и, прежде чем угодить в канализацию, она непременно промелькнет в унитазе соседа. Я заглянул в свой: там стояла багровая, как рубин, жидкость.

– Черт побери, – сказал Крэш. – Это же не кровь. Это вино. – Он принялся кудахтать как безумец. – Угощайтесь, дамы. За счет заведения.

Я не торопился принимать угощение. Я вообще не пил здесь водопроводной воды. Честно говоря, я подозревал, что лекарства, выдававшиеся мне по карточкам, были частью правительственного эксперимента, жертвами которого стали одинокие и никому не нужные заключенные. И мне вовсе не хотелось глотать воду, которую подавала в трубы эта администрация. Но тут я услышал, как Джоуи смеется, Кэллоуэй хлебает из-под крана, а Техас и Поджи распевают пьяные песни. Настроение на ярусе изменилось столь кардинально, что в колонке мигом захрипел Уитакер, сбитый с толку увиденным на мониторах.

– Что происходит? – спросил он. – Утечка воды?

– Можно и так сказать, – откликнулся Крэш. – А можно и иначе: нас всех страшно замучила жажда.

– Присоединяйся, – добавил Поджи. – Мы платим.

Все сочли эту шутку чрезвычайно остроумной, но, с другой стороны, каждый уже успел выхлебать по полгаллона этой непонятной жидкости. Я опустил палец в темную струю, все еще мощно бьющую в раковину. Возможно, дело в примесях железа или марганца, но вода действительно пахла чем-то сладким и липла к коже. Я наклонился и осторожно пригубил.

Мы с Адамом были, так сказать, тайными сомелье и нередко ездили в Калифорнию в туры по виноградникам. На прошлый день рождения Адам подарил мне каберне-совиньон урожая две тысячи первого года. Мы собирались выпить его в новогоднюю ночь. Через несколько недель я застал их вдвоем, переплетенных, как лианы, и увидел эту бутылку – сбитая неловким движением с тумбочки, она запачкала ковер, как кровь. Словно кровь уже пролилась, хотя ей только предстояло пролиться.