Чужое небо Энферна - [20]

— Бегите! — прохрипел Рен-Бич-6 и, пока Шил соображал, что бы по этому поводу мог сказать его эрудированный папа, кентавр одним рывком перебросил тело Шайена (вместе с драгоценным хвостом, конечно) себе на спину, прыгнул в сторону, встал на дыбы, а потом понесся так, что Шил забыл не только про своего папу, но и про то, что у него был еще и третий родитель — инкубатор фирмы… Черт знает, какой там фирмы был этот самый инкубатор!!!

Позади что-то запоздало грохнуло и натужно загудело.

Кентавр несся по улице и, если кое-где на пути и попадался случайный прохожий, то, как всякий уважающий и лелеющий себя обыватель, он из случайного норовил поспешно перейти в совсем уж невероятного, особенно в данную конкретную минуту — так, вроде как некоторая оптическая иллюзия, да и та уже рассосалась.

Шил исхитрился выглянуть из-за массивного конского крупа, застилавшего большую часть горизонта: прямо по курсу, если прокладывать его — через круп, естественно (что скорее не естественно, а привычно — слишком многое в этом мире делается через круп), были видны: толстяк Ир Шир, зачем-то расслаблено прикорнувший у ног Ор-Кар-Рау, и сам энфернец, отбросивший ненужный маскарад и представший во всей красе сверкающих деталей, вдохновенно, ненавязчиво, но не без фантазии переплетенных с отдельными частями, можно сказать, гуманоидного организма. Между этой аллегорической скульптурной группой эпохи упадка и и полного морального разложения и любопытно выглядывающим из-за крупа Шайеном, стоял набычившись Рен-Бич-6 с широко расставленными в стороны руками, будто не сходя с места собирался объять необъятное.

Ор-Кар-Рау как-то однобоко распух, сменил расцветку отдельных деталей, а потом из его недр вычленилось голубоватое дрожащие марево. Марево медленно направилось в сторону андроида. Рен-Бич-6 решительно сделал шаг навстречу…

Призрачное сияние окутало фигуру андроида. Мгновение ничего не происходило, а потом прямо на глазах пластиковая кожа ссохлась и потрескалась, выпали и рассыпались пылью волосы, мгновенно обветшала одежда, ржавый остов стал хрупким и осел прахом…

— Господи, да это же темпоральная… — вскричал пораженный Шайен, но в ту же секунду так грохнулся головой о конский круп, что в глазах заплясали яркие многоконечные звезды всех цветов и размеров, зато в голове уже не осталось не одной светлой мысли…

16

Боа споткнулся и, так как змеящаяся в недрах плоскогорья Утраченных Иллюзий тропинка все время упрямо вела под уклон, неожиданно для самого себя оказался почти верхом на не спеша продвигавшемся ниже по течению О'Харе. Похоже, О'Хара при всей своей многоопытности тоже не был готов к тому, что его именно в данный момент попытаются оседлать. Для начала он выронил из рук фонарь, и все погрузилось во внутриутробный мрак, а потом доблестный следователь, очевидно, чтобы занять чем-нибудь высвободившиеся конечности, стремительно стал на четвереньки, при этом Боа-наездник, благополучно продолжая двигаться вперед, перелетел ему через голову, слегка задев тяжелым туристским ботинком по самой макушке, и гулко шлепнулся плашмя, словно долго скитавшаяся по суходолу жаба, празднующая долгожданное возвращение в родную обитель.

— … … …, — сказал О'Хара на интерлинге, но с явным таукитянским акцентом, осторожно пощупал мгновенно вспухшую шишку и с необычайной искренностью в голосе добавил: — И всю вашу литературу тоже!

И первый раз в жизни Боа Этуаль не вступился за свою горячо почитаемую святыню.

— Эй, писатель, не дури! — О'Хара, все еще стоящий на четвереньках, попытался нашарить во тьме запропастившийся фонарь. — Вернись, и я, так и быть, опять оставлю все твои литературные приемчики без последствий. Я ведь понимаю: настоящий писатель должен быть эксцентричен, хотя, конечно, хотелось, чтобы он все же не всегда был эпицентром апокалипсических разрушений… Боа, отзовись?!! Элбрайн, хоть вы не молчите, а то я решу, что наконец оглох и ослеп и теперь смогу спокойно доживать свой век где-нибудь в приюте для честно спятивших на боевом посту полицейских — не видя и не слыша тех безобразий, что творятся вокруг… Элбрайн?!! Боа?!! Черт вас всех побрал, что ли, окончательно? Если я по долгу службы следователь, это вовсе не значит, что игра в прятки моя тайная слабость. Боа?!! Элбрайн?!!

О'Хара наконец наткнулся на фонарь: стекло разбилось, но лампочка, похоже, уцелела — вспыхнул свет, и О'Хара мысленно поклялся, что вытряхнет из Боа Этуаля всю его хилую писательскую душу, если только в ближайшем будущем удастся отыскать самого душевладельца.

Юла Элбрайна тоже обнаружить не удалось. О'Хара, как голодный волк, выслеживающий добычу, сделал круг по пещере — нигде никаких следов, а самым настораживающим было то, что тропинка, до сих пор безотказно уводящая в недра пещеры, упиралась в вульгарную кирпичную кладку. Дальше был тупик.

О'Хара потыкал кирпич пальцем — кирпич был обыкновенным кирпичом: холодным и твердым на ощупь.

17

Юл Элбрайн не уловил того момента, когда он сбился с курса, хотя казалось, что это в принципе невозможно. Ведь фонарь имелся только у О'Хары и Юл, хотя и был погружен в свои сумбурные мысли, но тем ни менее не настолько же, чтобы свернуть в сторону, остаться в темноте и этого не заметить.