Чужое гнездо - [25]

— Не понимаю, как ты можешь даже думать о том, чтобы провести в школе еще два года, — сказала Джози, спрыгивая в крохотную заводь за камнем и брызгая водой в Эллен. — Как только мне исполнится пятнадцать, я немедленно удеру оттуда.

Эллен облила водой сестру в ответ.

— И где же ты собираешься работать, в «Вулворте»? — Она произнесла это скороговоркой, мимоходом, не желая обижать сестру подчеркиванием ее неспособности к учебе. В конце концов Джози была капитаном школьной волейбольной команды и чемпионкой по плаванию. — Почему бы тебе не разузнать, как поступить на курсы секретарей? Тебе бы это понравилось, а с дипломом нетрудно получить хорошую работу в офисе.

Джози скорчила гримаску.

— Меня тошнит от учебы, я хочу развлекаться, иметь собственные деньги. Хорошо хоть, что мы живем так далеко от всех наших друзей. Я умру, если они хоть раз увидят, что я ношу дома.

В этом вопросе они были единодушны. У них не было приличной одежды. С понедельника по пятницу обе надевали в школу форму и выглядели при этом так же, как и все остальные. Но по выходным или в праздники они стеснялись навещать подружек или съездить на денек в Фальмут. Обе походили на беженок военного времени в своих сшитых дома платьях и грубых башмаках.

Дела на ферме шли теперь лучше, чем тогда, когда они были маленькими, потому что отец стал зарабатывать намного больше, продавая овощи и скот на рынке. Но все деньги уходили на ремонт дома и фермы. Пять лет назад к ним провели электричество. Амбар заново перекрыли, а когда окончательно поломался старый трактор, его тоже пришлось заменить. Девочки были в восторге, когда год назад в доме появились настоящие ванная и туалет, но пришлось распрощаться с надеждами на обновки. Эллен смирилась с этим легче, чем Джози, потому что ей редко хотелось бывать на людях. Но для Джози это было больное место — она считала, что их отец — просто старый скряга.

— Ты такая красивая, что никто не обращает внимания, во что ты одета, — заметила как-то Эллен, пытаясь подбодрить ее. — Даже в этих шортах ты выглядишь во сто крат лучше, чем Салли Тревойз, что бы она там на себя ни напялила.

Салли по-прежнему оставалась для Эллен бельмом на глазу. Во время учебы в начальной школе та постоянно травила и унижала ее, а потом, к ужасу Эллен, тоже сумела перейти в среднюю школу. Теперь они учились в одном классе и ездили домой на одном и том же школьном автобусе, поэтому избежать ее общества не удавалось. Обычно Салли торжественно шествовала по деревне, одетая по последней лондонской моде. По воскресеньям в церкви на ней было розовое, тесно облегающее фигуру платье с жакетом того же цвета, за обладание которыми и Эллен, и Джози продали бы душу дьяволу. Единственным утешением служило то, что Салли располнела и покрылась прыщами, вероятно, оттого что объедалась сладостями в магазине своих родителей. Так что и в розовом платье она все равно выглядела клушей.

Джози посмотрела на свои длинные, стройные, загорелые до черноты ноги, и хотя шорты цвета хаки были мальчишеского покроя — их отдал им кто-то из соседей несколько лет назад, — сидели они на ней как влитые.

— Ты видела ноги Салли? Они похожи на пивные бутылки, — хихикнула она.

Они до тех пор перечисляли всевозможные недостатки Салли, пока их обеих не разобрал безудержный смех.

— У нее появился парень, — отдышавшись, сказала Эллен, внезапно вспомнив, что она еще не говорила Джози об этом. — Он работает в обувном магазине в Фальмуте и тоже весь прыщавый, как и она.

— Я думаю, они дарят их друг другу, когда целуются. — Джози снова хихикнула. — Представь себе, на что будут похожи их дети, если они поженятся!

Джози внезапно умолкла, и по лицу ее пробежала тень. Эллен поняла, что эта внезапная перемена связана с тем разговором родителей, который они случайно подслушали несколько дней назад.

— Ты подумала о том, что говорила мама? — спросила Эллен. — Выбрось из головы. Она больше не может сказать ничего такого, что могло бы причинить мне боль.

Они тогда уже лежали в постели, все окна оставались открытыми, потому что ночь была очень теплой, и когда родители начали ссориться, их голоса были отчетливо слышны. Все началось с денег; мать говорила, что не может понять, что плохого, если они этим летом сдадут нижнее поле под кемпинг. Тогда можно было бы купить стиральную машину и телевизор.

Отец ответил, что не позволит посторонним вытаптывать его землю только для того, чтобы она просиживала вечера на своей жирной заднице в кресле, глазея в ящик. Тогда мать начала пронзительно кричать, что он скупой, эгоистичный человек и что после всех дневных нагрузок у нее есть право на отдых вечером, когда он отправляется в бар.

На это отец заявил, что Вайолет совершенно не помогает ему на ферме и что она слишком ленива даже для нормальной уборки в доме; мать, естественно, не осталась в долгу.

— Лучше быть ленивой, чем сумасшедшей! — выкрикнула она. — Да поможет Бог этой дрянной девчонке наверху, она унаследовала безумие в двойном размере и от тебя, и от своей мамаши. Она закончит сумасшедшим домом.

Похоже, отец ударил Вайолет, потому что она взвизгнула, а он выскочил из дома, с грохотом захлопнув дверь. Девочки молча лежали в своих кроватях, и ни одна не осмеливалась заговорить, потому что сделать это — означало принять чью-либо сторону и почти наверняка поссориться.