Чужие уроки — 2009 - [31]
Впрочем, рядовые кредиторы почти никогда не затягивают процедуру, поскольку понимают: руководство времени терять не станет и использует задержки для успешного сокрытия активов компании по самым дальним и недосягаемым закромам. Причем сокрытие это совершается не в обход закона (за подобное преступление полагается пять лет тюремной отсидки!), а вполне легальным образом — путем выборочного выведения из действия Chapter 11 «правильных» подразделений компании.
Именно так и поступил менеджмент Polaroid, который сумел менее чем за полгода после подачи заявления вывести почти 1 миллиард долларов из списка активов, подлежащих процедуре банкротства. В результате серьезно позолотить ручку удалось лишь обеспеченным кредиторам (во главе с JPMorgan Chase — кто бы сомневался?), руководству Polaroid, выписавшему себе сказочные премии, да загадочному фавориту со стороны — венчурному фонду One Equity Partners, которому, предварительно удавив возмущение непривилегированных кредиторов, продали за бесценок колоссальные активы некогда культовой компании.
Теперь, когда мы находимся во всеоружии теоретического знания, самое время насладиться красочными подробностями дела о банкротстве Polaroid в 2001 году.
В начале 2001-го руководство компании под предводительством Гари ДиКамилло обратилось к инвестиционному банку с романтическим названием «Дрезднер Кляйнворт Вассерштейн» с предложением изыскать для Polaroid возможность реструктурировать текущую задолженность, не прибегая к процедуре банкротства. Обращение было конфиденциальным, поскольку отчасти портило радужную картинку, которой Гари ДиКамилло аккурат в то же время потчевал акционеров и общественность: «Продажи высоки, как никогда раньше! Революция цифровой фотографии никак не отражается на продажах нашей 35-миллиметровой пленки и мыльниц-поляроидов!»
Можно только догадаться, что насоветовали Polaroid ребята из «Вассерштейна», но вместо реструктуризации долга в июле с компанией вышел конфуз: она отказалась от текущих купонных выплат по облигациям на смешную сумму в 22 млн долларов! При том что у Polaroid было 200 млн наличности (как потом всплыло на суде). В августе Polaroid не выплатила еще 4,3 млн долларов и в результате оказался в состоянии дефолта по облигациям уже на взрослые деньги — 575 млн.
Далее параллельно стали разворачиваться два трогательных сюжета: с одной стороны, Polaroid обратилась в суд с просьбой о защите по процедуре Chapter 11, с другой — выплатил премиальных и «вознаграждений за консультационные услуги» (политкорректный синоним тупого «отката») на общую сумму в 6,3 млн долларов. Себе родимому ДиКамилло отписал 1,7 млн компенсации по уходу с поста генерального директора, 300 тысяч наличными, 510 тысяч в акциях и 638 тысяч пенсионных отстегнули Джуди Бойнтон, финансовому директору. Остальное также поделили по карасям из высшего эшелона управленцев.
В момент подачи заявления о банкротстве Polaroid зафиксировала следующие цифры: суммарно активов — 1,8 млрд, пассивов — 948,4 млн. Как видите, формально никаких поводов для беспокойства не существовало: активы компании в два раза превышали пассивы. Можно было предположить, что Chapter 11 в этом конкретном случае сыграет хрестоматийно-положительную роль, поскольку позволит компании реструктурировать краткосрочную задолженность и быстро вернуться к доходной коммерческой деятельности. Куда там!
17 декабря 2001 года Polaroid произвела ревизию бухгалтерии и предоставил суду окончательную официальную версию т. н. Schedules of Assets and Liabilities6. Согласно этому замечательному документу, активы компании скукожились до 714,8 млн (с 1,8 млрд), а пассивы, наоборот, выросли до 1,1 млрд (против 948,4 млн изначально).
Что за чудеса? Оказывается, Polaroid передумала и вывела из процедуры банкротства (всё по закону, всё официально!) свои иностранные филиалы. Обоснование: дела у филиалов идут отлично, и нет ни малейшей причины их банкротить. Изюминка, однако, заключалась в том, что иностранные подразделения генерировали 80% прибыли Polaroid, поскольку практически не имели накладных расходов! Все издержки по маркетингу и НИОКР приходились на американскую головную компанию. Которую теперь и банкротили.
Но и это еще не всё. Несмотря на то, что зарубежные подразделения Polaroid выводились из-под процедуры банкротства, закон обязывал компанию предоставить подробный список всех активов, принадлежащих этим подразделениям. Знаете, что сделало руководство Polaroid? Присвоило этим активам статус «undetermined»7 (опять же — всё по закону!) и, следовательно, никак не учло в окончательном варианте собственного списка активов и пассивов, подлежащих банкротству.
Мало того. Точно такой же статус «undetermined» получили торговые марки, патенты и коллекция произведений искусства, состоящая из 24 тысяч объектов! Бог с ними, с картинами и скульптурами. Но торговая марка! Патенты! Ведь в условиях пассивного бизнеса, когда Polaroid проворонил цифровую фотореволюцию и торговал на обочине рынка устаревшими технологиями, именно торговая марка и патенты являлись главными и основными активами компании! Знаете, как прокомментировал демарш подзащитных судья Питер Уолш, ведущий дело? «Я не уверен, что прибыль, получаемая от патентов и копирайтов, достаточно значительна, чтобы учитывать ее при оценке компании». Во как!
