Чужие уроки — 2004 - [8]
Читателю может показаться странной моя увлеченность апокрифами. Между тем мы только что приобщились к одной из глубинных тайн голливудского чуда, сотворенного отцами-учредителями! Безусловно, Леммле, Цукор, Уорнеры и Мейер были блестящими антрепренерами. Но одних предпринимательских талантов явно не хватало для того, чтобы оттереть многочисленных конкурентов от кормушки вокруг «важнейшего из искусств». Нужно было сделать еще что-то с самим кинематографом, подправить его содержание таким образом, чтобы обыватель, не раздумывая, согласился обменять свои кровные доллары на входные билеты. Даже ценой пропущенного обеда. До отцов-учредителей эту задачу решали примитивно и по старинке - экранизировали известные книги и муссировали экзотику: от египетских пирамид до зарисовок гражданской войны Севера и Юга. Иными словами, новыми художественными средствами создавали традиционное зрелище. В традиционном зрелище изображение на экране было настолько идеальным, что сама мысль об отождествлении с ним казалась кощунственной. Поэтому зрители относились к кинематографу как к развлечению, чему-то несерьезному, второстепенному, что может подождать (до получки), без чего можно легко обойтись. Не удивительно, что такой кинематограф хоть и приносил деньги его создателям, однако бесстыдно разбогатеть не позволял. А отцы-учредители разбогатели.
Разбогатели потому, что не просто научились снимать такое кино, какое хотелось видеть рядовому зрителю, но и создали параллельную реальность, которую Америка полюбила с первого взгляда, а потом и привязалась к ней на веки вечные. Скрытый механизм этой реальности как раз и проглядывает в апокрифе об отцовской ферме Уорнеров! Как все гениальное, рецепт прост: берется умышленно заземленный сюжет, наполняется множеством правдоподобных деталей, однако при этом совершенно незаметно, подспудно, как бы невзначай реальность смещается. Либо в сторону желаемого, либо в сторону, облагораживающую героев. В результате зритель видит на экране самого себя, но только чуточку лучше, чуточку благородней, чуточку счастливей, чем он есть на самом деле. Вот тут-то и возникает магия Шагала: вроде и штетл
[7] знакомый до боли, и домишки покосились от бедности, и одежды на влюбленной парочке самые повседневные - ан нет: они ж по небу летят! Постойте-постойте: разве это они летят? Да нет же: это мы сами летим! Вот она - анатомия чуда!Вернемся, однако, к нашим братьям. Сеансы в похоронном бюро заладились, и очень скоро Уорнеры купили второй волшебный фонарь, потом третий… Через годик скопили деньжат на никельодеон (маленький синематограф).
В 1912 году Гарри и Альберт учредили в Нью-Йорке Warner Features Company - собственную контору по прокату кинофильмов. К этому времени они вдрызг разругались с Самуилом и Джеком, которые пошли своим путем: также занимались прокатом, однако делали это на Западном побережье: в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. Братский водораздел произошел в полном соответствии с темпераментом и талантами: обстоятельный, скаредный, уравновешенный и консервативный Гарри жил душа в душу со спокойным, осторожным, доброжелательным и праведным Альбертом. Сэм был взрывным генератором идей, мечтательным балагуром и компанейским парнем. И рядом с ним, как нельзя кстати, смотрелся великий женский угодник Джек, без пяти минут певец и вообще творческая личность.
Пока бизнес ограничивался прокатом и дистрибуцией, «парочка сухарей» (Гарри и Альберт) действовала гораздо успешней «богемного тандема» (Сэм-Джек). Однако все изменилось, как только братья занялись собственным кинопроизводством. В 1919 году Сэм и Джек продюсировали первый фильм и заработали на нем баснословные 130 тысяч долларов. Они арендовали несколько маленьких студий в Лос-Анджелесе и отсняли парочку сериалов. На вырученные деньги купили у семьи Бизмайеров 4 гектара земли на Бульваре Сансет и авеню Бронсона за 25 тысяч. Уже через год на площадке раскинулась солидная киностудия с многочисленными павильонами, монтажными мастерскими, гримерными и офисами.
Джек Уорнер славился своими насмешками и издевательствами над подчиненными, но больше всего от него доставалось сценаристам. Самым невыносимым для пухлого штата ремесленников пера был жесткий распорядок, требовавший обязательного сидения на рабочем месте с девяти утра до пяти вечера - фабрика грез братьев Уорнеров полностью оправдывала букву своей метафоры. Положение усугублялось еще и тем, что актеры имели право покидать киностудию во время обеденного перерыва, а сценаристы были вынуждены довольствоваться сухомяткой. Однажды Джек Уорнер вызвал одного такого страдальца в свой кабинет и попросил внести экстренные поправки в сюжетную линию горящего сценария. Вот он, сладостный миг расплаты! «Я очень сожалею, мистер Уорнер, - торжественно заявил литератор, - но после пяти часов вечера у меня нет никаких идей».
Еще один диалог из летописи борьбы Уорнера со сценаристами: «Послушай, приятель, я вынужден тебя уволить. Мне донесли, что ты коммунист». - «Мистер Уорнер, я вас умоляю! Я же не коммунист, я - антикоммунист!» - «А мне наплевать, какую разновидность коммунизма ты исповедуешь. Давай проваливай отсюда!»
