Чужие сны - [6]

– А что мне делать эти два часа?

– Не знаю. Пойдите на работу, сделайте вид, что работаете.

– Знаете что, – часто моргая (точно как я), говорит Ирина, – лучше я сделаю вид, что подстриглась, – поворачивается, как на винте, и уходит вся на нервах.

Видимо, она все-таки решила подождать эти два часа. Уже при входе в кафе она замечает за одним из столиков Яна. Тот сидит с юной блондинкой. Ян улыбается и гладит блондинку по руке. А блондинка хоть и не улыбается, но выглядит вполне довольной. «Так и Полина, – думаю, – сидит где-то с Аликом, как будто ни в чем не бывало и улыбается».

И вот уже Ирина идет по улице с поджатым хвостом и плачет. Как я ее понимаю! Очень часто человеческие отношения висят на волоске. Связи между людьми настолько тонки, что рвутся по любому поводу.

11

Я тоже решаю сходить в парикмахерскую. Надо же хоть что-то изменить в своей жизни. Парикмахерша надевает на меня балахон без рукавов, обматывает мою шею широкой мягкой резинкой.

Я становлюсь похожим на своего родственника в последней стадии облитерирующего эндартериита. И еще на такую куклу из моего детства, которую насаживали на заварной чайник, чтобы он долго сохранял тепло.

– Как будем стричься? – традиционно спрашивает парикмахерша.

– Так, чтобы я еще захотел к вам прийти, – нетрадиционно отвечаю и про себя думаю: «Если до этого времени мне не отрежут ноги».

– Будем стараться, – говорит.

Я смотрю на себя в зеркало и думаю, что уже давно не испытывал удовлетворения при виде собственного отражения. Никаких теплых чувств по отношению к этому человеку напротив. А ведь себя надо любить. Обязательно надо! Да. Потому что, если сам себя не любишь, то чего тогда ждать от других? Как же мне себя полюбить? Вот может быть, если подстричься?

Удивительно! Сижу в кресле и не могу понять: в чем же тут дело? Почему у себя дома, развалившись в собственной кровати, я в последнее время никак не могу заснуть, а тут – в неудобной позе, с перетянутым резинкой горлом, в дурацком балахоне, еле-еле удерживаю голову и усилием воли заставляю себя периодически поднимать веки. То ли весь фокус в монотонно повторяющемся лязге ножниц, то ли в прикосновении к волосам женских рук? Сквозь сон, думаю, может, ради эксперимента стоит брать в постель ножницы и щелкать ими до полного засыпания, раз уж с женщинами у меня не складывается? Но вероятно, спать с ножницами не менее опасно, чем с женщинами.

12

Мы идем по улице.

– Ты слишком мягкий, так нельзя, – говорит Борька. – За женщин надо бороться.

Я не вижу в этом ни малейшего смысла. Я думаю, что это женщины сами решили, что за них надо бороться, тем самым набивая себе цену. В то же время, если женщина сдается без боя, то как же мужчинам ощутить радость победы? Так что, возможно, мы сами приучили их к тому, что за них надо бороться. Но мне тем не менее кажется, что стремление друг к другу должно быть взаимонаправленным. Мне представляется это более справедливым и правильным, чем какая-то борьба. Но это, наверное, совсем скучно и никому не интересно, когда по обоюдному согласию, без интриг, безо всякой там борьбы люди сближаются, сбрасывают с себя все доспехи, становятся голыми, незащищенными, легко уязвимыми и любят друг друга. Нет, им подавай борьбу! А какой из меня борец? Я, конечно, знаю пару приемчиков из каратэ. В третьем классе родители отдали меня в секцию каратэ, вместо того чтобы научить играть на саксофоне. Но я надолго там не задержался. После того как мне расквасили нос, я как-то сразу охладел к данному виду спорта. Я подумал, что если с этого начинается, то страшно подумать, чем все может закончиться. Другое дело – саксофон. Я еще ни разу не встречал ни одного саксофониста, которому бы разбили нос на занятиях по сольфеджио…

Так вот, про женщин. Подавай им, значит, рыцаря на белом коне. Рыцарь на белом коне – такой бестселлер девичьих грез. Стоит им закрыть глаза, как образ рыцаря на белом коне тут же вспыхивает в их воспаленном сознании.

Он весь в доспехах, сверкает своими латами, пришпоривает острыми шпорами белого коня. Бедное животное ржет, встает на дыбы, кося обезумевшим глазом, и пускается в галоп. Прямиком из мрачного Средневековья, замучившего Галилео Галилея, – в наши дни! А что, если все эти грезы в один прекрасный момент превратятся в реальность, причем у всех страждущих замуж разом?! Кто-нибудь из них об этом подумал? И вот уже со всех направлений со страшным грохотом скачут полки этих рыцарей, табуны белых коней. На светофоры, понятное дело, никто не обращает никакого внимания. Что им светофоры! Сотрудники ГАИ в полном смятении. Все транспортные магистрали завалены конскими экскрементами. А городские службы, как оказывается, совершенно не были к этому готовы. Для них это настоящий сюрприз. Городские службы никогда не бывают готовы даже к снегу посреди зимы. И спецтехники, как всегда, не хватает. Да и нет у нас никакой спецтехники для уборки лошадиного дерьма. Отовсюду слышится ржание и лязг металла. Рыцари по такому случаю, конечно, принарядились в парадные доспехи. Город захвачен армией рыцарей на белых конях. Мэр созывает срочное совещание, на котором все начальники силовых структур подают в отставку. Некоторые из них (глубоко порядочные люди), придя домой, достают табельное оружие и пускают себе пулю в висок. Но девушки все равно ликуют и бросают рыцарям цветочки со своих балконов. Кони одобрительно ржут. И вроде все хорошо. Но когда первый восторг проходит, то выясняется, что рыцари все одинаковые, как, впрочем, и лошади. Все абсолютно на одно лицо! Симпатичные, конечно, но только все – как под копирку. И где чей – совершенно не понятно. Потому что массовое производство, и модель была только одна, и надо было успеть к Восьмому марта… И вот уже уличные беспорядки охватили весь город. Мужчины борются за женщин, женщины – за мужчин. Больницы переполнены ранеными, морги – убитыми. Пожалуйста, все, как вы хотели!