Чужие смешные печали - [3]

АВДЕЕВ. Есть такие монстры -- через бабу перелезет и... ребенок! Ты, может, с кем рядом посидела?

ПЕТРУНИН. Да заткнетесь вы?!

ПЕТРУНИНА. Господи, я аборт сделаю!

ПЕТРУНИН. Я тебе сделаю! Я тебе такой аборт сделаю, что целый год под платье заглядывать будешь!

ПЕТРУНИНА. (Мужу) Ну ты-то че, ты-то че вместе с этими балаболами?!

Ты, Антонина, не знаю, чем тут занимаешься!

АНТОНИНА. Это кто еще чем занимается! Невинность из себя в шестьдесят лет строите. Носитесь со своими вшивыми печалями, как угорелые. Глядеть на вас тошно.

ПЕТРУНИН. ...Антонина, слышь? Надо бы рассчитаться за увечье-то, а?..

АНТОНИНА. Да уйди ты!!!

ПЕТРУНИН. А думал, нальешь...

АВДЕЕВ. (Читает газету) "Вновь возобновились ожесточенные бои в Бейруте. В результате вчерашних столкновений пострадало несколько жилых домов. Один человек ранен".

ПЕТРУНИН. У них ожесточенные бои -- как у нас свадьба. Андрюшка Ермаков после армии женился. Три дня гуляли. Шесть переломов. Три ножевых ранения. Двоих вообще полмесяца найти не могли -- в болотах заблудились сдуру.

АНТОНИНА. Если б только на свадьбах калечили...

АВДЕЕВ. (Читает) "Житель деревни Лапша, выпив три рюмки армянского коньяка, попал под капельницу в районную больницу. Употребленным напитком оказался подкрашенный метиловый спирт. Это девятый случай отравления спиртными напитками в нашем районе за последний месяц. Два из них закончились летально".

АНТОНИНА. Травят, как клопов.

ПЕТРУНИН. Свое надо пить, народное. Я двадцать семь лет клей пил, пока на фабрике работал. Возьмешь трехлитровую банку, горстку соли бросишь, разболтаешь хорошенько... этак минут двадцать. Потом -- ульк: и тепло и душе приятно!

ПЕТРУНИН. Хоть бы перед людьми-то не позорился!

ПЕТРУНИН. Были времена. Клей как дешев был, а? А теперь?!

АВДЕЕВ. (Петрунину) Про тебя. (Читает) "В некоторых индийских племенах жены для того, чтобы забеременеть, ходят в другие деревни, где им выбирают лучшего самца. Потом жена возвращается к собственному мужу, который, по обычаям племени, с благодарностью ее принимает. Вообще полиандрия (...э-э, многомужество то есть) считается хорошим способом борьбы с мужским эгоизмом".

Пауза.

ПЕТРУНИН. ...Пристрелю!

АНТОНИНА. Кого?

ПЕТРУНИН. ...Не знаю.

ПЕТРУНИНА. Господи, я на рынок пошла. Посмотри, ирод, чтоб картошку не затоптали!

И прошу тебя, Петрунин -- хоть сегодня-то!.. (Уходит)

ПЕТРУНИН. Ну что, Антонина, может, по первой? А то что-то ком в горле стоит...

АНТОНИНА. Тебе кодироваться надо, а то сопьешься.

ПЕТРУНИН. Были у нас тут кодированные. Мишка-вертолетчик вон ездил. В самый главный центр. Говорит, там полчаса с тобой вроде как беседуют ни о чем. Усыпляют. А потом -- хрясть!!! -- в глаз лазером! Аж все высверливает!

АНТОНИНА. И что?

ПЕТРУНИН. Приехал -- два дня не пил. А на третий как запил, так уже два года не просыхает. Все пропил.

АВДЕЕВ. У нас в больнице хирург был. Хороший хирург, грамотный, но... любитель. Пока два стакана спирта не выжрет, операцию делать не мог, волновался. Один раз на спор при мне восемь бутылок водки за два часа выпил. Ну, задарма, конечно.

Тоже решил кодироваться. Все чин чином. Вернулся -- другой человек. Посвежел, заулыбался. Когда и не к месту, ходит улыбается. Неделю ходил. А в понедельник сели с больничным сторожем и за ночь выпили девятнадцать бутылок водки и коньяка. Сторожу ничего, а хирург помер. Не выдержал.

ПЕТРУНИН. Так как, Антонина?..

АНТОНИНА. Как же!.. Ты мне кто, чтоб я тебя каждый день поила? Хватит вчерашнего.

...Лучше скажи, Петрунин. Вот когда господь там на небесах счастья и печали нам делит -- он ведь всем, наверное, поровну? Ну, как праздничный пирог. Каждому по куску.

Где же мой кусок счастья? Где то, что мне положено?

ПЕТРУНИН. Положено -- не положено... Мне, может, сегодня похмелиться положено, а никто не дает.

Наша жизнь бекова -- что сам зубами вырвешь, то тебе и положено.

...Вот, говорят, опять война будет.

АНТОНИНА. С кем?

ПЕТРУНИН. Это пока секрет. Не всем рассказывают.

АНТОНИНА. Господи, и зачем эти войны?..

ПЕТРУНИН. Зачем? Для независимости! Государство без войны, как девка без мужика, рассохнется и заржавеет.

Одна война кончится, другую начинать нужно. Не с монголами, так с татарами.... Там теоретики, я-те дам!..

С рынка возвращается Капитолина Сергеевна Хлопушина. В ее авоське -суповой набор, ржаной хлеб и несколько картофелин. Она одета опрятно, но бедно.

ХЛОПУШИНА. Здравствуйте. Добрый день вам всем.

ПЕТРУНИН. С рынка, Сергевна?

ХЛОПУШИНА. Да, вот с покупками. Вы знаете, Иван Николаевич, с тех пор, как приехал внук, у меня просто другая жизнь. Его молодому организму необходимо хорошо питаться. Он не может жить на моем овсяном киселе. Это такая радость! Такое счастье! Я почувствовала себя необходимой. Я помолодела на десять лет.

АНТОНИНА. (Показывает на авоську) Пенсию получили?

ХЛОПУШИНА. С книжки сняла. Но я нисколько не жалею, что вы! Это такая радость! Андрей такой чуткий!

ПЕТРУНИН. Что же он, чуткий, тебе денег не дает?

ХЛОПУШИНА. Ну, ему пока требуется моя помощь. Он должен обжиться здесь, осмотреться. Он ведь еще так молод.

АВДЕЕВ. Удивляюсь я вам! Обладаете, можно сказать, сокровищами, а живете, как собака на сене, на гроши. Одну вашу халупу по теперешним ценам можно продать за такие деньги, что всю оставшуюся жизнь загорали бы на Канарах и Багамах. А библиотека?!