Чужие ошибки или рассказы неудачников - [31]

В нашем доме могли появиться любые лекарства, но они не нам не требовались. Мы не болели. Только у мамы случались головные или суставные боли, а мы с папой хворями никогда не страдали. Наша аптечка была бедная – какие-то желудочные пилюли на всякий случай, анальгин, пирамидон, йод, вата. Зато в холодильнике у нас всегда были тертый хрен, квашеная капуста, лимоны, свежие и замороженные ягоды, варенье. Папа говорил: «Вот наше лекарство!»

Как он и хотел, я выросла здоровой и крепкой. Еще я научилась от него тому, что нет ничего лучше дружеской беседы. Поэтому я никогда не впадала в крайности и не стремилась к излишествам, а ценила дружескую компанию, в которой люди делятся сведениями о жизни.

В одной такой здоровой и интересной компании я встретила своего будущего мужа. Он был спортсмен, тренер. Окончил институт физической культуры. Сдержанный и невозмутимый мужчина. Когда мы поженились папа ликовал – ему нравилось что наша семья пополнилась человеком, близким нам по образу жизни. Мы стали жить все в одной квартире, и это оказалось легко, поскольку мы были словно одно сообщество. Как и папа, мой муж Дима применял строгость прежде всего к самому себе. То есть он обладал такой же прекрасной чертой характера. Замечательное свойство человеческой натуры.

Мне было двадцать лет, когда я вышла за него замуж. У нас появился сын, Миша. Папа взялся воспитывать внука так же, как воспитывал меня. Миша рос крепким, сильным, смелым. Но когда ему исполнилось шестнадцать лет, в наш дом пришла беда…

Это было теплой весной, в мае. В нашу квартиру пришел милиционер и спросил: «Здесь проживает Михаил 3.?» После этого он сказал: «Пойдем, парень, к следователю. Расскажешь как дело было. Ведь тебе есть что рассказать не так ли?»

Папа и я потребовали у милиционера разъяснить о чем идет речь – неужели о каком-то проступке?

Милиционер усмехнулся: «О проступке? Этот парень и его приятель жестоко избили пятнадцатилетнюю девушку, а перед этим надругались над ней… Она сейчас в больнице. Состояние тяжелое… Можно ли это назвать проступком?»

Я схватила Мишу за руку и закричала: «Не верю! Этого не может быть! Скажи, сыночек, что это не так! Успокой меня! Ну же!»

Миша стоял, опустив глаза. Потом он сказал: «Я ничего не знаю. Никакую девушку не бил… Не надругался… Откуда мне знать что там случилось?»

Сына все равно забрали. Милиционер сказал, что если он не пойдет добровольно, его уведут в наручниках.

Мы с папой и с мужем, волнуясь и недоумевая, тоже отправились в отделение милиции. Пришли и потребовали, чтобы к нам вышли следователь и еще кто-нибудь из должностных лиц. Мы хотели разговаривать только с компетентными людьми, чтобы выяснить все подробности неслыханного для нашей семьи случая. Наш Миша угодил в скверную историю! Никто из нас никогда не нарушал законов – наоборот мы гордились своим законопослушанием. Даже мелкий мусор из карманов никогда не бросали на улице. Презирали сквернословие. Порицали нетрезвых, неопрятных. Укоряли бездельников. Другими словами, мы стояли за порядок, ответственность и предельную организованность.

И вот нам говорят: произошло преступление. Подтверждают: Миша и его товарищ встретили на прогулке знакомую девушку, уговорили ее пойти в пустынную часть парка, повалили на землю, влили в рот спиртного и совершили надругательство. А потом, когда девушка, обливаясь слезами, сказала, что им придется за это ответить, оба пришли в ярость, набросились на несчастную и избили.

Мне трудно описывать чувства, которые охватили меня в тот момент… Я испытала ужас. Я увидела, что тут нет ничего смутного и неопределенного. Мне стало вполне ясно, что сыночек Миша надолго отправится в тюрьму, и что домой мы вернемся одни, и наша жизнь с этого дня сильно изменится – из нее уйдет такая прекрасная, всегда ценимая нами безмятежности и что все мы будем страдать, и в первую очередь мой сын, а ведь он очень, очень хороший!

Я бросилась к папе и стала говорить ему: «Нет, нет, это невозможно! Мише не место в тюрьме! Нужно что-то придумать! Нужно спасать нашего мальчика!»

Папа согласился со мной.

Мы устроили с ним совет. Позвонили маме и велели ей немедленно расспросить ее знакомых, чтобы они рекомендовали самого лучшего адвоката. Чтобы нашли хороших советчиков в таком трудном деле, как смягчение уголовной ответственности… Или даже избежание…

Мы сильно волновались но твердо знали, что не отступимся от нашей цели.

Домой нам пришлось вернуться одним, без Миши. Кто знает, что такое ходить по квартире из угла в угол, не находя себе места, тот согласится: это страшно. Мы не могли ни о чем думать кроме как о спасении Миши. «Спасение»! Именно это слово мы использовали, рассуждая о наших действиях.

Наконец к нам домой приехал адвокат и сказал, что необходимо пойти к родителям избитой и поруганной девушки и уговорить их забрать заявление об избиении и надругательстве, предложив взамен хорошую компенсацию.

«Предложите им хорошие деньги, – сказал адвокат. – Например, две тысячи рублей. Если они станут упираться, прибавьте еще тысячу. Потом – еще. Положение очень серьезное… Вашему сыну грозит семь лет тюрьмы. Придется раскошелиться…»