Чужие миры (Странствия тени) (Шериан. Путь тени) - [22]

"Этот удар мне не отразить", – мелькнуло в его голове, поворачивающейся вслед за размытым пятном, несущим смерть. Расширившиеся глаза поймали застывшее белое лицо императора. Тело рванулось вперед, хотя разум знал, что ему не успеть. И тогда высокий человек в плаще верховного мага стихийных заслонил Краена, раскрывая над ним защитный купол. Пламя, зашипев, врезалось в преграду и разлетелось ошметками жидкого огня. Глубокие отметины обезобразили стены и потолок. Короткие крики боли полоснули сердце, смешались с долгими стонами и хрипами. Воздух пропитался страхом, и ледяное дыхание затушило пламя нескольких светильников, погрузив коридор в угрюмый полумрак. И все же это еще был не конец.

Шериан молниеносно обернулся, приготовившись отражать новые атаки темных, но глаза выхватили лишь черные плащи, медленно падающие на пол. Длинные волосы воина разметались по плечам, ловя реальное время, а не тот бешеный ритм движений тела, что сливался для окружающих в один беспрерывный смертельный танец. Минуты приостановились, возвращая резкость размазанным движениям, соединяя разорванное время воедино.

Переливающийся купол над головой Краена лопнул, как мыльный пузырь, разбрызгивая оранжевые искры Силы. Верховный маг опустил руки и оглянувшись вокруг, устало отвернулся. Ему была хорошо знакома такая картина, незамедлительно вызвавшая в памяти сотни подобных. Ничего нового. Та же серость припорошенных смертью лиц, ужас, навсегда застывший в остекленевших глазах… и черный провал разинутого в последнем крике рта. Сам император выглядел бледновато, но в глазах уже не было и намека на пережитый шок. Кажется, он очень быстро приходил в себя, чего нельзя было сказать об остальных.

Никто из присутствующих не рискнул произнести хоть слово, все только молча осматривались, в бессильной ярости сжимая и разжимая кулаки. Стражи, поняв, что здесь от них проку уже не будет, начали прочесывать весь дворец, с редким рвением выискивая следы темных, хотя Шериан был абсолютно уверен, что это не даст им ничего, кроме короткого забытья, отрешенности на время безуспешных поисков.

Откуда-то издалека донесся короткий вскрик, потом еще один – явно кто-то попал под руку стражам, но здесь царило гулкое молчания, лишь изредка позвякивало обнаженное оружие. Несколько воинов, задетых темным пламенем, судорожно вдыхали воздух сквозь стиснутые зубы, не давая нахлынувшей боли вырваться наружу. Еще двое лежали на полу и трудно было даже понять, кто они – настолько обгорели тела.

– Ларн! – Император опустился на колени перед одним из них, тихо позвав по имени старого воина, узнать которого сейчас было под силу лишь ему, с самого детства привыкшему видеть Ларна рядом с собой.

Как ни странно, но тот был еще жив.

– Император, – раздвинулись обожженные губы, – мне жаль.

– Сейчас…

– Нет, не помочь. Послушайте меня, я… Пусть он займет мое место… Буду уверен… – Шепот прервался, и рука, слегка приподнявшаяся, чтобы указать на Шериана, бессильно упала на пол. Но сомнений, кого он имел в виду, не осталось ни у кого. Ларн, еще одна жертва темных магов, магии Фаревея вообще, стал очередной раной на сердце императора, заняв место среди многих других, ушедших точно так же – слишком быстро, чтоб успеть сделать хоть что-нибудь. Помочь… Вот и все могущество хозяина западных земель. Как же это горько.

Краен медленно поднялся, обводя людей мутным невидящим взглядом.

И всеобщее оцепенение схлынуло. Люди задвигались, кто-то звал лекарей, утаскивал раненых, распуганная челядь засновала по коридорам с удвоенным рвением, создавая впечатление полного хаоса. Дворец мгновенно затопили крики, стоны, сумасшедший топот подкованных сапог и зловещий звон мечей. Множество светлых одеяний заполнили коридор. Лекари, скорбно поджав губы, лишь качали головой. Один взмахнул рукой, подзывая помощников, и принялся за тех, кто пострадал меньше других, но даже им не представлялось возможным облегчить боль. Ларна и еще одного погибшего воина давно унесли, это был один из тех случаев, когда даже высшая магия бессильна помочь. Император удалился в свои покои, закрывшись и выставив двойную стражу. Свион отбыл восвояси, а дворец все еще гудел, и сотни голосов передавали одно и тоже на все лады, рождая новый страх перед неведомыми темными. Никто не понимал, что это было спланированным продолжением пусть даже не удавшегося нападения.

Император стоял у окна, обратив усталые и резко постаревшие глаза на темнеющий край небес. Ему было чуть больше тридцати, но иногда, как сейчас, создавалось странное впечатление, что он много старше. И все эти дни, наполненные бесчисленными смертями и темной кровью, были, просто он забыл их, а теперь, увидев вновь, вспоминал. Скольких верных друзей он потерял за эти тридцать лет? У облеченных властью их никогда не бывает слишком много, поэтому каждая такая смерть вырывала из сердца очередной кровоточащий кусок, и оно становилось все холодней и неподатливей. Сколько он проживет? Их род славился долголетием, но даже для них двести-триста лет – это предел, и прожить их вот так – бесконечное испытание, вечная холодная броня на лице и сердце. Да и дожить до этого предела удавалось далеко не всем. Пусть императоры защищены от оружия, но зато они беззащитны перед магией во всех ее проявлениях. И именно это является их главной слабостью, перед которой все прочие преимущества не более, чем просто горькая насмешка.