Чужие - [261]

— Люк, — повторила Марси.

— И Хан Соло, — добавил Джек.

Глаза девочки снова смотрели в никуда. Она вернулась в свой уголок и начала обдумывать только что услышанную новость.

Джек улыбнулся Д’жорже и сказал:

— С ней все будет в порядке. Может быть, на это уйдет время, но она вернется в норму, потому что ее одержимость — это борьба за то, чтобы вспомнить. Сейчас она начала вспоминать, и ей уже не нужно бороться.

Д’жоржу, как и обычно, успокаивало одно присутствие Джека, создававшего вокруг себя атмосферу спокойствия и надежности.

— С ней все будет в порядке, если мы сумеем выбраться отсюда живыми и с нетронутыми воспоминаниями.

— Выберемся, — произнес Джек. — Как-нибудь выберемся.

Стоило Доминику увидеть Паркера, как он испытал прилив теплоты. Он обнял коренастого художника и спросил:

— Черт побери, как ты здесь оказался, мой друг?

— Долгая история, — ответил Паркер.

Печаль на его лице и в глазах лучше всяких слов говорила о том, что по крайней мере часть его истории была безрадостной.

— Я совсем не хотел, чтобы ты настолько увязал в этом, — сказал Доминик.

Паркер, глядя на корабль, ответил:

— А я бы ни за что не хотел пропустить такое.

— Что случилось с твоей бородой?

— Когда тебя ждет встреча с такой компанией, — проговорил Паркер, показывая на корабль, — не мешает побриться.

Эрни подошел к борту корабля и теперь смотрел во все глаза, прикасался к нему.

Фей осталась с Бренданом, так как беспокоилась за него. Несколько месяцев назад он потерял веру — или решил, что потерял, что было для него не лучше. И вот сегодня он потерял отца Вайкезика — сокрушительный удар.

— Фей, — сказал Брендан, глядя на корабль, — он воистину замечателен, правда?

— Да. Я никогда не увлекалась историями про другие миры, никогда не задумывалась о том, что они значат… Но это конец всего и начало чего-то нового. Замечательного и нового.

— Но это не бог, а я всем сердцем надеялся, что это бог.

Она взяла его за руку:

— Помните послание отца Вайкезика, которое Паркер доставил вам? В машине? Отец Вайкезик знал, что случилось, что снизошло на землю тем вечером, и для него это стало еще одним доводом в пользу его веры.

Брендан грустно улыбнулся:

— Для него все было доводом в пользу веры.

— Значит, это должно быть доводом и для вас, — сказала она. — Вам нужно только время, немного времени, чтобы подумать о случившемся. И тогда вы увидите все глазами отца Вайкезика. Хотя вы этого и не чувствуете, вы очень на него похожи.

Он удивленно посмотрел на нее:

— Нет. Вы его не знали. Я вообще не стою его как священника… и как человека.

Фей улыбнулась и дружески ущипнула его за щеку:

— Брендан, когда вы рассказывали о своем настоятеле, все понимали, как вы им восхищаетесь. А прошел еще день, и стало ясно, что вы похожи на него больше, чем отдаете себе в этом отчет. Вы молоды, Брендан. Вам еще многому предстоит научиться. Но когда вам будет столько же лет, сколько отцу Вайкезику, вы станете таким же замечательным священником и человеком, каким был он. И каждый день вашей жизни будет живой памятью ему.

В глазах Брендана теперь читалась робкая надежда, а не отчаяние.

— Вы… вы правда так думаете?

— Я знаю, — сказала Фей.

Брендан обнял ее, и она прижала его к себе.

Нед и Сэнди стояли, обняв друг друга за талии, и смотрели на корабль. Они молчали — говорить было уже нечего. По крайней мере так казалось Неду.

И тогда Сэнди сказала нечто такое, что непременно нужно было сказать:

— Нед, если мы выйдем отсюда живыми… я хочу пойти к доктору. Ну, к одному из специалистов по деторождению. Хочу сделать все возможное, чтобы принести в этот мир ребенка.

— Но… ты же всегда… ты никогда…

— Прежде мне не нравился этот мир, — тихо сказала она. — Но теперь… Я хочу, чтобы часть нас осталась здесь, когда наш биологический вид отправится сквозь тьму, в иные миры, может быть, на встречу с чужими, с замечательными чужими, которые прилетели вот на этом. Я буду хорошей матерью, Нед.

— Я знаю.

Когда Майлс Беннелл увидел в пещере последнего из свидетелей и с ними — Паркера Фейна, он отказался от надежды использовать новые способности Доминика Корвейсиса, чтобы не впустить Фалкерка в Тэндер-хилл. Теперь, понял он, ему придется полагаться на «магнум», засунутый за пояс. Пистолет, спрятанный под свободным белым лабораторным халатом, ощутимо давил на живот.

Майлс предполагал, что Лиленд приведет с собой как минимум двадцать человек, а возможно, и вдвое больше. Он думал, что вслед за последним свидетелем в пещеру войдут полковник, Хорнер и с полдюжины солдат. Но появился только Хорнер с автоматом, готовый применить его.

Блоков, Сарверов, Брендана Кронина и других мгновенно и неумолимо повлекло к кораблю. Хорнер сказал:

— Доктор Беннелл! Генерал Альварадо! Полковник Фалкерк будет здесь через минуту.

— Как вы посмели войти сюда с автоматом на изготовку?! — вскричал Боб, и Майлс восхитился его самообладанием. — Господи боже, лейтенант, вы не понимаете, что, если ваш палец соскользнет и вы дадите очередь, пули будут рикошетить от каменных стен и поубивают всех, включая вас!

— Мой палец никогда не соскальзывает, сэр, — сказал Хорнер, приглашая Боба сделать вывод из его слов.