Чужие грехи - [30]

Она без звука и без рывков остановилась возле узкой посадочной платформы, и мы поспешили вниз. Когда мы оказались на платформе, я увидел, что по всей длине машины настежь открылись подвешенные сверху круглые двери.

Войти в одну из них Пангар и пригласил нас с принцессой. Маленький крогер замешкался. Мы сели на удобные пружинящие сиденья, и двери захлопнулись. Крогер в одиночестве остался на платформе, и мы больше его не видели, к моему облегчению. Машина плавно снялась с места и понеслась над долиной. Спустя мгновение она неслась уже с такой скоростью, что пейзаж внизу превратился в размытую картину.

Не прошло и нескольких секунд, как машина стала замедлять ход, и вот мы уже входили через октагональную дверь огромной центральной башни, которую я рассматривал ранее. Но перед этим я успел заметить, что из одинаковых отверстий башни во все стороны расходились такие же тонкие прозрачные кабели.

Пангар сказал:

– Я сразу же проведу вас к нашему торрого, он хочет лично поприветствовать вас.

– Но откуда же он узнал? – озадаченно спросил я.

– Его величество по своему желанию может мысленно связываться с любым из его подданных.

– Так, стало быть, вы тут все общаетесь с помощью телепатии?

– Не все, – ответил он. – А только наш торрого и члены Комитета Двенадцати, короли, являющиеся мысленными цензорами императора. Если я захочу связаться с удаленным от меня товарищем, я посылаю мою мысль тому члену комитета, который надзирает за моим мозгом. Он получает сообщение и если одобряет его, то передает моему товарищу или торрого.

При этом Пангар вел нас лабиринтами коридоров, изукрашенные полы, стены и потолки которых покрывало то же стеклообразное вещество, только опаловое. Мы шли, не отбрасывая теней, поскольку свет падал с разных сторон. Создавалось жутковатое ощущение нереальности, словно движешься во сне, из которого вот-вот тебя извлекут.

Вскоре мы внезапно оказались в огромном и величественном тронном зале. Вдоль его многочисленных октагональных дверей стояли часовые с саблями наголо, а конусообразный потолок поднимался на целую милю над нашими головами. Мои глаза впервые увидели величие императорского дворца Доравии, и я решил, что все-таки такая роскошь может существовать только во сне. Я принялся щипать себя, стараясь проснуться.

Однако иллюзия нереальности мгновенно рассеялась, когда мы предстали перед троном. На розовых подушках восседал человек внушительной наружности. Высокий лоб и соединенные над переносицей брови напоминали доктора Моргана, но на этом сходство заканчивалось.

Нос скорее греческого, чем римского типа, а резкие черты лица обладали бледной красотой точеного мрамора. Это лицо выражало удивительную интеллектуальную мощь и в то же время – отсутствие каких-либо человеческих эмоций. В отличие от остальных безбородых мужчин расы, монарх носил небольшую остренькую, клинышком, бородку, изгибавшуюся вперед и вверх острым кончиком.

По бокам трона с каждой стороны в ряд стояло по шесть тронов поменьше, на каждом из которых восседала облаченная в розовое одеяние личность с титулом, очевидно рого, или короля. Эти-то рого, очевидно, и составляли тот самый комитет, о котором упоминал Пангар. На тронах пониже восседали лиловые дворяне, а вдоль стен стояли плебеи в голубом. Позади всех толпились рабы в сером.

Когда мы предстали перед троном, Тандор встал, демонстрируя уважение гостям королевской крови, и улыбнулся, устремляя на меня взор своих черных глаз, пока мы обменивались приветствиями. Улыбался он вполне дружелюбно. Однако в его глазах проглядывало что-то нечеловеческое, скорее змеиное, гипнотическое и никак уж не успокаивающее.

– Вы застали меня занятым многочисленными обязанностями двора, – сказал Тандор, по-прежнему улыбаясь, – но я разберусь с ними по возможности быстрее. Пока же позвольте предложить вам отдых. Пангар покажет вам ваши апартаменты. А я скоро составлю вам компанию.

Когда мы вышли из тронного зала, Пангар кратко о чем-то проинструктировал пажа, тот торопливо скрылся. Вскоре он встретился нам идущим по коридору вместе с девушкой, одетой в розовое королевское, и другими девушками – в лиловом. Шестеро лиловых девушек и фигурой, и личиками радовали глаз. Однако их хозяйка выглядела просто красавицей. Изящной фигурой, пышными черными волосами, большими темными глазами, прячущимися за длинными черными ресницами, она могла бы поспорить красотой с самой Лорали.

Но, сравнивая их, я был поражен разительным контрастом. Если принцесса Тирана являла собой духовный тип красоты, каждой черточкой выдавая чистоту и силу характера, королевская дочь Доравии казалась явно сладострастной, чувственной, подобно экзальтированной одалиске или павшей гурии.

Поприветствовав нас, как и подобает, и получив соответствующее приветствие, она заговорила низким мелодичным голосом, в котором, несмотря на очевидные упражнения по красноречию, слышались загадочные хрипловатые тона. Да и в темных глазах светилось что-то рептилье.

– Меня зовут Ксюния Доравийская, – сказала она. – И по желанию моего брата, торрого Тандора, я бы хотела пригласить Лорали из Тирана пожить в моих апартаментах, пока ей не подготовят подобающие покои.