Чужие грехи - [23]

Когда я вновь обрел возможность дышать нормально, я взобрался на самое высокое из ближайших деревьев и из его кроны осмотрел вершины деревьев, надеясь установить местонахождение Граака и принцессы. Но нигде не увидел и следа.

Далеко на северо-востоке, сквозь дымку, стоящую над лесом, просматривалась горная цепь, обиталище пещерных обезьян. На юго-западе вставала другая горная цепь, с угрожающе высокими вершинами.

Поскольку Граак по природе своей являлся обитателем пещер, то рано или поздно его должно было потянуть туда, к горам. И вряд ли к родным. Отказавшись повиноваться королю пещерных обезьян, он вряд ли отважится вернуться в горы родного племени. И, логически рассуждая, я предположил, что он двинется к тем, другим горам. Тем более что, когда я видел его мельком последний раз, он действительно направлялся на юго-запад. Я решил идти в том же направлении, продвигаясь зигзагом в надежде наконец напасть на его след.

Приняв такое решение, я спустился с дерева и направился в сторону неизведанных гор.

На втором зигзаге в направлении на юг я наткнулся на след Граака. Рядом со следами обезьяны тянулись слабые отпечатки крошечных ног Лорали. Дважды, по мере продвижения по следу, видел я оставшиеся следы ее попыток сбежать. Каждый раз ее ловили.

Идти дальше становилось все труднее. Первое предупреждение о том, что местность изменилась, прозвучало в тот момент, когда я по бедра ухнул в трясину. И лишь прочная лиана, свисавшая над тропой, спасла меня от дальнейшего погружения в липкую грязь. Я выбрался-таки на твердую почву. Вокруг начали преобладать грибы и лишайники.

Папоротниковые постепенно вытеснялись гигантскими поганками различных размеров и расцветок и огромными сморчками, зачастую поднимавшими свои конические головы на высоту футов пятидесяти. Под ветром уныло шуршали переплетенные тростники. Лишайники облепляли трухлявые пни и поваленные отвалы. Опасные омуты застоялой воды настолько зарастали водорослями, что невозможно было отличить их от полянки. Идти становилось все труднее.

Меня успокаивало лишь то, что Грааку приходилось не легче, а даже труднее. Он-то должен был проверять почву каждый раз, прежде чем шагнуть, я же лишь двигался по его следам.

Внезапно впереди послышался разгневанный рев пещерной обезьяны, а за ним – испуганный женский крик.

Поначалу я решил, что Граак увидел меня, и поэтому бросился вперед, чтобы сразиться с ним дубинкой и ножом. Но не успел я сделать и дюжины шагов, как рев обезьяны сменился воплем боли, а затем мучительными завываниями, словно в агонии.

И в тот же момент я увидел Граака и принцессу. Обезьяна, теперь лишь слабо всхлипывающая, лежала спиной на земле, окруженная полудюжиной странных и еще не виданных мною ужасных существ.

Корчась, извиваясь, растягиваясь и сокращаясь, они, казалось, не имели какой-то определенной формы, то сжимаясь в яйцеобразную форму длиною фута три, то вытягиваясь футов на пятнадцать или принимая некие промежуточные формы и размеры. Они впивались в лежащую пещерную обезьяну странными треугольными ртами-присосками. У некоторых из углов рта текла кровь.

Я не успел еще до них добраться, когда Граак затих и перестал сопротивляться. Я понял, что ему уже не поможешь. Его убийцы, обнаружив, что жертва стихла, расположились вокруг, приняв форму неправильных шаров футов четырех в длину, и принялись высасывать остатки крови.

Принцесса, находясь во временной безопасности, с ужасом взирала на происходящее. Она оказалась на шляпке поганки высотою футов пятнадцать, очевидно заброшенная туда Грааком в момент нападения на него, поскольку без посторонней помощи она бы ни за что туда не забралась. К ней наверх ползли две эти отвратительные твари, оставляя на ножке гриба слизистый след.

Рванувшись вперед, я ударил дубинкой ближайшую тварь, ожидая, что кремневые куски дубинки рассекут ее напополам, но, к моему удивлению и тревоге, дубинка никак не подействовала, а отскочила, словно от очень упругой резины, чуть не вылетев у меня из рук.

Мерзкая башка с треугольным ртом-присоской мгновенно устремилась в мою сторону, и я вновь ударил – на этот раз сбоку. Хотя удар опять не пробил тугую шкуру твари, но она сорвалась с ножки гриба и, кувыркаясь, отлетела футов на двадцать.

Вторая тварь на ножке гриба также потянулась ко мне, но я нанес ей удар слева, и она, визжа и кувыркаясь, улетела в противоположном направлении.

Быстрый осмотр местности показал, что окружающие болота буквально кишат этой мерзостью. То ли от звуков стычки, то ли от запаха крови, но они все вытянули свои головы в нашем направлении, а затем поползли к нам, оставляя за собою слизистые следы.

Оставался лишь один способ спасти принцессу и себя – как-нибудь вскарабкаться на шляпку ее гриба. Но нас разделяли добрых пятнадцать футов, а на болотистой почве особенно не попрыгаешь.

Пока я оглядывался по сторонам, выискивая, что бы могло мне помочь, кольцо нападавших смыкалось. И тут меня осенило. Футах в двадцати от поганки, на которой находилась девушка, располагалась группа растений, похожих на тростники. Некоторые из этих тростников, достигая высоты футов в сорок, слегка пригибались над поганкой.