Чуждый зной - [4]

— И ты расскажешь нам, как стать такими?

— Ну… — Он нахмурился. — Мне еще не все ясно, требуется уточнить, что под ними подразумевается. Но к тому времени, когда понадобится, я уже буду знать много больше.

— Мы все будем тебе благодарны. Я помню, как ты познакомил нас с Лунными Каннибалами. И с Плаванием. И… как это… с Флагами.

— Мне понравились флаги, — сказал Джерек.

— Особенно когда миледи Шарлотина сделала этот восхитительный флаг, накрывший все западное полушарие. Металлическая ткань толщиной с крыло муравья! Помнишь, как мы смеялись, когда он упал на нас?

— О да!

Она захлопала в ладоши.

— Потом Лорд Джеггед построил флаг-мачту, чтобы замочить дождем каждого, даже Монгрова. А Монгров закопался в подземный Ад, с дьяволами и всем прочим из книги, принесенной с собой путешественником во Времени, и поджег «Бункер-2» Булио Гиммлера, оказавшийся совсем рядом, и Булио так рассердился, что стал закидывать атомными бомбами Ад Монгрова, не подозревая, что обеспечивает Монгрова теплом, которое тому необходимо.

Они смеялись от всей души.

— Неужели это было триста лет назад? — Джерек ностальгически вздохнул и, сорвав лист с фикуса, принялся задумчиво жевать его. На загорелый подбородок стекал голубой сок. — Я иногда думаю, — продолжал он, — что не знаю лучшей последовательности событий, чем тогда, когда все, кажется, осуществлялось само собой, одна вещь естественно приводила к другой. Ад Монгрова, если ты знаешь, уничтожил весь мой зверинец, кроме одного существа, которое сбежало и сломало большинство его дьяволов. Все остальные в моем зверинце погибли. Фактически из-за Гиммлера. Или из-за миледи Шарлотины. Кто может сказать?

Джерек отбросил в сторону лист и, помолчав, добавил:

— Странно… С тех пор я не завожу зверинца. А ведь почти все имеют какой-нибудь зверинец, даже ты, Железная Орхидея.

— Мой так мал! По сравнению со зверинцем Вечной Содержанки, конечно.

— Разве? У тебя три Наполеона, у нее же ни одного.

— Верно, но если честно, то я не уверена, что хотя бы один из них подлинный.

— Трудно сказать, — согласился он.

— Зато она имеет абсолютно подлинного Аттилу-хана. Сколько она нервничала, пока не совершила этот обмен. Но Аттила такой скучный…

— Наверно, ты именно поэтому перестала собирать коллекцию, улыбнулся Джерек. — Подлинники зачастую менее интересны, чем подделки.

— Так оно и бывает, плод моего лона.

Последние слова не следовало понимать буквально. В действительности, как знал Джерек, в момент его рождения мать представляла собой разновидность мужского антропоида и совсем забыла про него. Случайно, месяцев шесть спустя, она обнаружила инкубатор в созданных ею джунглях. Все это время, с самого момента рождения, инкубатор заботился о мальчике, тот был здоров, и мать сохранила его, за что Джерек был ей благодарен. В те времена рождалось так мало настоящих человеческих существ.

Возможно, именно потому, что был естественно рожденным ребенком, он чувствовал такой интерес к прошлому. Многие из путешественников во Времени, даже некоторые космические путешественники, тоже когда-то были детьми.

Он хорошо ладил с людьми, жившими вне зверинцев и принявшими обычаи своего общества.

Переч Трало, например, который правил миром в 30-м столетии просто потому, что являлся последним человеком, появившимся на свет из чрева настоящей женщины, был превосходным, остроумным компаньоном. И Клер Кирато, певица из 500-го столетия, — особый случай, так как благодаря какому-то эксперименту над ее матерью она тоже вошла в жизнь ребенком. Младенцы, дети, подростки… все!

Это был опыт, о котором он не жалел. О любом опыте не стоит жалеть. Он был любимцем всех друзей матери, потому что, непрестанно меняясь до самого повзросления, всегда был новым для них. Они с восхищением наблюдали, как он растет. Каждый завидовал ему, каждый завидовал Железной Орхидее, хотя та, спустя некоторое время порядком утомившись от Джерека, удалилась жить в горы.

Да, каждый завидовал ему, кроме Монгрова (который, однако, никогда бы в этом не признался) и Вертера де Гете, который был искусственно создан младенцем. Вертер, являясь продуктом эксперимента, не очень радовался сам себе и, хотя у него больше и не было шести рук, все еще испытывал отвращение к тому, как менялось его тело, никогда не имевшее одинаковых членов или той же самой головы на следующий день.

Джерек заметил, что мать задремала. Стоило ей только прилечь на мгновение, как она засыпала — привычка, которую она выработала в себе, так как во сне к ней приходили самые лучшие идеи. Джереку же почти не снились сны. Если бы они снились, полагал он, ему не пришлось бы искать старые записи, чтобы читать, смотреть и слушать их.

И все-таки его признавали одним из лучших реконструкторов прошлого, даже если оригиналы, им созданные, не равнялись по силе фантазии творениям его матери или Герцога Королев, хотя в глубине души Джерек считал, что у Герцога Королев отсутствует эстетическое чутье.

Джерек вспомнил, что он и Железная Орхидея приглашены к Герцогу сегодня вечером, а поскольку давно не бывал на вечеринках, решил одеться во что-нибудь ошеломляющее.