Чужая жена – потемки - [2]

В школе ее благополучно прикрывали спины влиятельных на тот момент родителей, в институте – тоже. Потом она вышла замуж за Влада, и необходимость прикрывать ее отпала. Она просто сидела дома, не работала, не рожала детей, не вела домашнее хозяйство. Она просто жила – тупо, неинтересно, как жил ее любимый неказистый цветок в керамическом горшке на подоконнике в кухне.

Цветок тот назывался как-то замысловато и красиво, но Владу он совсем не нравился. Он постоянно цеплялся тонкими колючими ветками за рукава его пиджака, за шторы. Без конца опрокидывался, из горшка просыпалась сухая земля – Алена вечно медлила с поливом. Одним словом, существование этого растения создавало для Влада массу неудобств, когда он с ним соприкасался.

Совсем как в последнее время в его жизни с Аленой…

– Почему, дорогая, ты считаешь, что станешь предметом насмешек в пункте «Скорой помощи»? – повторил Влад, не переставая следить за ней едва приоткрытым глазом.

– Слушай, Владь, прекрати вымахиваться, – надула Алена растрескавшиеся обветренные губы. – Сказать нормально можешь, нет? Предметом… Насмешек… Вынь занозу у мамы из пальца, и все! У тебя же чистые руки, а мы запачкались.

О, тут он поспорить не смог бы. Дорогие его родственники, тесть и теща – Константин Сергеевич и Алла Николаевна Иванцовы, – были людьми чрезвычайно деловитыми и предусмотрительными во всех вопросах, касавшихся обеспечения их жизненных удобств. Они совали свои породистые носы в такие немыслимо узкие щели, проникали в такие пласты мерзких пород, так суетливо и сноровисто пыхтели, потели, интриговали, что рядом с ними, просто бездействуя и наблюдая, запачкался бы даже ангел.

Ленка же при всем при этом благодатном воспитании оставалась просто дурой. Она ни во что никогда не вникала, ей было просто лень, а то и просто не понимала, что там и как обстоит на самом деле. Родителей своих она очень любила, слушала их с распахнутым ртом, кивала, соглашалась, пыталась учить Влада, как именно надо и им жить, чтобы у них все было так же, как у ее папы с мамой. Но, правда, без особой настойчивости, он бы такого не потерпел.

И он вот не хотел, как у ее папы с мамой! Он хотел жить так, как хочет он. Как считает правильным только он, ну и еще – немножко Ленка, конечно. Он не хотел собирать грязное досье на своих потенциальных врагов. Их и не было у него в принципе до недавнего времени.

Он не хотел сплетничать и интриговать, готовя благодатную почву для лоббирования своих интересов. Не хотел задаривать подарками родственников тех персон, которые когда-нибудь могли бы оказаться ему полезными.

– Чистеньким хочешь на всю жизнь остаться?! – зашипел как-то на него тесть, уличив Влада в невыполнении порученного ему дела. – Понятно! Кому же охота в дерьме копаться! Куда проще сливки снимать! Я ведь все это…

Тесть широко раскинул руки, будто пытался заключить в объятия весь свой приусадебный участок с домом, прудом, очагом, качелями и идиотской баскетбольной площадкой, на которой никто из них ни разу не забросил мяча в кольцо. Открыл рот, силясь что-то произнести, но споткнулся на полуслове, побагровел и замолчал на долгих три с половиной месяца.

Влад тоже общение с родней не инициировал. В гости к Ленкиным родителям не напрашивался. Его не звали, он не шел. А после трех с половиной месяцев бойкотирования, устав ждать извинений, Константин Сергеевич взял и подложил зятю свинью. Грязную, мерзко воняющую. То есть он просто-напросто сдал его одному из Владовых соратников.

Так, мол, и так, помнишь, тебя однажды не послали в командировку в Германию, а вместо тебя Влад поехал? Тот, конечно же, не забыл, поскольку собирался прокатиться за счет фирмы с любовницей и наобещал ей уже златые горы. А тут вдруг – такой конфуз и все такое.

Помнишь?

Так вот, мол, это все потому, что Владик в приватном разговоре с генеральным мягко намекнул, что командировка нужна тебе лишь для плотских утех, а не для решения важнейших вопросов. И что послать нужно кого-то понадежнее и посерьезнее. И послали кого? Правильно! Самого надежного и серьезного – Влада Ковригина. А ты со своей любовницей дома диван мял перед телевизором.

Тот малый долго потом на Влада дулся и руки ему не подавал. Хорошо еще, ума у него хватило по коридорам эту новость не разносить. А то Владику впору бы и уволиться было.

Ну, было – было такое, что уж теперь? Просто вывод для себя Ковригин сделал из всего этого весьма неутешительный: с тестем ему воевать нельзя – ни открыто, ни втихую. Сомнет, сожрет и костей не выплюнет. И плевать ему на то, что во всем, что заработано и достигнуто Владом, не было и тени заслуг самого Константина Сергеевича. Плевать! Он просто из гадкой натуры своей мог ему напаскостить, и все. Просто он этим всю свою жизнь благополучно занимался, и все всегда сходило ему с рук и способствовало накоплению его благосостояния. Почему он должен менять свои привычки?

Как же он устал от этого благополучного и уважаемого на вид семейства! Как устал от их достатка, которым они так идиотски кичились. Как устал от плаксивой тещи, от подлого тестя, да и от глупой Ленки тоже временами он уставал сильно.