Чужая война - [28]

Ангелина немного помолчала, как бы размышляя о чем-то, затем бодро встряхнула головой.

— Сегодня же найдите способ эту занозу извлечь, — сухо распорядилась она. — Посторонние люди рядом с мальчиком мешают. Потом — нотариус. — Вот теперь госпожа Виннер играла ва-банк. — Не знаю, сколько это будет стоить… Да и не важно… Оригинального завещания быть не должно. Вообще никакого завещания.

Семирядин спрыгнул со стола, бросил окурок в пепельницу и, вытянувшись в струнку настолько, насколько позволяла его тучная комплекция, шутливо отдал честь даме.

— Не должно, мой генералиссимус!

— Давайте без дешевой иронии, — пренебрежительно оборвала его Ангелина. Волокита с «Империей» уже настолько затягивалась, что с каждым потерянным днем все больше и больше грозила обернуться неминуемым крахом. В этом женщина полностью была согласна с господином Хартманом. — Время идет. Счетчик тикает. Мальчик должен ночевать дома. Тоже ваша забота. Как только он вернется — сразу позвоните мне на мобильный, — продолжала она инструктаж подельника. — Потом… Посмотрите в окно. Там стоит машина. Если она повиснет на хвосте — не пугайтесь. Это ваша охрана, помощь. Профессиональные исполнители. Вы понимаете?

Нехорошие предчувствия овладели Андреем. Неприятный холодок пробежал по спине. К нему приставили соглядатаев. Не охрану, как выразилась госпожа Виннер. Хомут для самого Семирядина. Он не стал подходить к окну и смотреть на машину сопровождения. Опасался, что эмоции выдадут его и Ангелина это заметит. Подобное уж совсем ни к чему. Если даже ты и испытываешь страх, постарайся хотя бы не показать его потенциальному неприятелю — слишком большое преимущество получит он в ином случае.

— Догадываюсь. — Андрей уронил голову на грудь.

— В случае чего — обращайтесь, требуйте, приказывайте, — решила подбодрить его Виннер, хотя сама прекрасно осознавала, что Юрием и его бригадой шибко не покомандуешь. В лучшем случае Мякинец пошлет куда подальше, в худшем — оторвет башку.

Однако Семирядин заметно приободрился. Нельзя сказать, что он поверил этой женщине, но в нем появилась надежда, что, может быть, не все еще так плохо и рано бить в набат.

— Такое мне великое доверие? — осклабился он.

— Почему нет?.. Тем более если приказ последует не ахти, они согласуют его… по инстанциям, — на всякий случай добавила она.

— Это все?

— Пока все. Можете идти.

Последние слова покоробили Андрея. Он уже давно не чувствовал себя, как рассчитывал поначалу, хозяином положения, но и совсем уже переходить в разряд подчиненных казалось крайне унизительным. Запинаясь, он невнятно пробормотал:

— Я бы хотел… Здесь…

Но госпожа Виннер жестко осадила его, пресекая попытку неповиновения на корню:

— Здесь вам делать нечего. Совсем нечего. Шевелите извилинами, Андрей. И шевелитесь сами. Я вам искренне советую. — Она уже пожалела, что была слишком ласковой сегодня с Семирядиным. Пора было в бочку меда добавить и ложку дегтя. — Кресло-то совсем ненадежное… — короткий кивок в нужном направлении.

Андрей конечно же прекрасно понял, на что она намекала. И подчинился. Забрав свой портфель, он молча двинулся к выходу.

— Стойте! — окликнула его Ангелина. — Вы забыли посмотреть на машину сопровождения, вам нужно знать, как она выглядит.

— Сядут на хвост — там и познакомимся… — буркнул Семирядин.

С этими словами он и вышел из головного офиса, в сердцах хлопнув дверью так, что косяк задрожал.

Глава 6

Переулок в центре Москвы, где располагалась контора нотариуса, был настолько запружен, что припарковать автомобиль было делом крайне хлопотным. Чтобы не терять драгоценных секунд, Андрей все с тем же пухлым портфелем под мышкой выбрался из салона, а его верный водитель Женя уже после этого аккуратно загнал джип в предельно узкий зазор между двумя соседними иномарками. Второй внедорожник, в котором располагались люди, призванные, по словам Ангелины Виннер, для охраны Семирядина и оказания ему всяческой посильной помощи, церемониться подобным образом не стал. Без всякого стеснения он въехал на пешеходный тротуар, заставив нескольких человек метнуться в разные стороны, как перепуганных воробьев, и там остановился. Из салона никто не вышел. Даже тонированные стекла не опустились.

Андрей покосился на своих провожатых крайне неодобрительно и решительным шагом направился к старому двухэтажному дому дореволюционной постройки с многочисленными табличками над парадным входом, среди которых значилась и интересующая непосредственно его: «НОТАРИУС». Семирядин толкнул дверь и вошел.

Много времени на поиски нужной конторы он не затратил. Она оказалась на первом этаже крайней слева. Пожилой нотариус Борис Юзефович Ваенбландт, гордящийся своими исконно израильскими корнями и в глубине души не оставляющий надежды рано или поздно податься на историческую родину, принял Семирядина радушно. Немедленно попросил секретаршу принести ему и его гостю по чашечке кофе и предложил Андрею Матвеевичу место в кресле напротив своего рабочего стола. Семирядин не заставил себя упрашивать дважды. Но располагался долго и обстоятельно, одновременно обдумывая, как лучше начать деликатный разговор. Ему требовалось настроиться, чтобы быть как можно более убедительным.