Чужая в чужом море - [43]

— Я популяризатор эпоса, — возразил тот, — Знаете, док Линкс, миф «Makemake o–o toona kohu» в моей обработке даже опубликовали во французском «Revue historique». Потом, правда, они написали, что это была ошибка, но тем не менее…

Макс покачал головой.

— Извините, Уфти, но я не знаю океанийских языков.

— Это на диалекте Рапа Нуи значит: «Как первый бог вошел в свою тень». По ходу, он со своей тенью занялся сексом, и от этого у нее родилась вселенная. Жизнеутверждающий древний миф. К тому же, его можно петь, вот послушайте, — он снова взял укулеле, спел короткую песенку на мелодичном языке, похожем на гавайский, и спросил: — ну как вам, док? Вот честно скажите: правда, классно?

— Красиво, — согласился доктор Линкс, — жаль, что я не понимаю слов… (он повернулся к Нонгу)… мы договаривались, что как только окажемся на территории вашей страны, вы дадите мне поговорить с человеком, который может объяснить мне суть дела.

— Aita pe–a, — улыбаясь, сказал вьетнамец, — никаких проблем. Сейчас я ему позвоню.

…

11 — РЕТРОСПЕКТИВА.

Дата/Время: 22 апреля 20 года Хартии. День.

Место: Центральная Меганезия, остров Футуна,

Kolia village, fare Carpini.

Online: флаер над Кирибати.

— Так… Дети! Идите, погуляйте на улице. Вам совершенно незачем слышать, как мы с мамой будем ругаться… Флер, Люси, вы слышали, что я сказал? Сколько раз я должен повторять?… Я вижу, что мультик, и что дальше? Телевизор вы можете взять с собой, и досмотреть этот мультик вон там, в саду…

— Это обязательно? – со вздохом, спросила Чубби.

— К сожалению, да…

— Ну, раз обязательно… Девочки, будет хорошо, если вы все же оторвете свои красивые глазки от экрана и пойдете в сад. Там ничуть не хуже, чем тут. Если вы полагаете, что я ошибаюсь, то скажите в чем. А если нет, то я хотела бы через 30 секунд видеть вас там.

…

— Тебя они, почему–то, слушаются сразу, — заметил Микеле через полминуты.

— У меня опыт работы с молодым личным составом, — ответила она, — Я не помешаю тебе ругаться, если начну понемногу готовить обед? Поскольку у нас будут гости…

— Это называется «гости»? Позволь уточнить: это четверо твоих головорезов и человек, которого они, пользуясь его беспомощным состоянием и своей грубой силой…

— Можно подумать, они его били, — фыркнула Чубби, выкладывая на стол разнообразные овощи и фрукты из большой корзины в углу.

— Еще бы они его били! Ты хоть понимаешь, что это, возможно, самый перспективный молекулярный генетик во всей Британии? А британская школа далеко не последняя в мире! Это уму не постижимо, обращаться с таким человеком, как… Как с овощем! Вот!

— Что — вот? – поинтересовалась Чубби, с опасной скоростью орудуя десантным ножом, так что кожура от баклажанов и картофелин разлеталась во все стороны, — Как ты себе представляешь правильное обращение с человеком, пьяным до такого состояния, что…

— По–человечески! – перебил он.

— А конкретнее?

— Конкретнее? Когда однажды твои тонтон–макуты привезли тебя пьяной в хлам…

— Я вернулась с боевой операции.

— Я же не спорю, что у тебя была веская причина напиться. Не о том разговор.

— А о чем?

— О том, что я, как нормальный культурный человек, помыл тебя в душе, послушал твою, прямо скажем, не очень связную болтовню, уложил тебя спать, а утром накормил тебя горячим кисло–сладким бататовым пюре с маслом, и налил рюмку хорошей китайской водки, так что к вечеру ты у меня была, как новенькая.

— Ты у меня замечательный мужчина, — сказала она, — Самый умный, самый нежный…

— Я очень рад, что тебе так кажется, но…

— … Но, — перебила Чубби, — как ты предложил бы организовать все это при оперативной экстракции неадекватного фигуранта с территории, контролируемой…

— Прошу тебя, оставь этот чудовищный сленг! На нем можно оправдать любое свинство. Мне кажется, он для этого и придуман.

— Хорошо, милый. Как это организовать при похищении пьяного до бесчувствия человека из страны, где очень неплохая полиция и очень серьезная военная контрразведка?

— Не знаю. Это – профессиональный вопрос, а у меня другая профессия. Но, когда звонит мобайл, и человек, к которому я испытываю глубочайшее уважение, как к эксперту, как к блестящему ученому, как к преподавателю… Так вот, когда этот человек говорит: «Знаете, Микеле, что со мной произошло? Меня схватили какие–то люди, вытряхнули из одежды, выполоскали в заливе, как грязную тряпку, бросили в самолет, как мешок с картошкой, и сказали, что вы потом мне все объясните…». Что я должен ему отвечать, Чубби?

— Он так тебе и говорил? – поинтересовалась она.

— Он смягчал выражения. Но это не важно.

— А что ты ему ответил?

— Это тоже не важно. Я выкрутился, но не думай, что это было легко.

— И все–таки?

— Это что, допрос?

— Извини милый. Это обычное женское любопытство. Понимаешь, мы, женщины…

— Если тебе так интересно, я сказал: «Знаете, Макс, мне ужасно стыдно, и я не знаю, как оправдываться, поэтому просто расскажу вам одну короткую историю. В некой стране, в небольшом институте выращивали крыс из зигот, в хромосомы которых были встроены несколько человеческих генов. Об этом узнали представители авторитетной религиозной организации и устроили перед зданием института «блокирующий пикет». Руководитель института вызвал полицию, и она арестовала всех пикетчиков и организаторов пикета и доставила их в местный суд. Коллегия из трех судей приговорила всех арестованных к расстрелу и отправила это решение на контроль в окружной суд. Ночь приговоренные провели в камере смертников, а утром, окружной суд заменил расстрел депортацией. Их вышибли из страны, оставив им из имущества только одежду, обувь и зубную щетку. Суды здесь всегда так действуют, но расстрел не всегда заменяют депортацией. Через несколько часов вы попадете в эту страну, а хорошо там или плохо – вам решать».