Чужая судьба - [40]

Вейлан оказался древней сущностью одного из миров высшего порядка. Бессмертное существо, после многих тысяч лет нуждающееся в энергетической подпитке, не гнушающееся кровью, плотью, страхом и другими эмоциями. Как и прочие сущности, не обделен манией величия, а потому ждал от людей беспрекословного поклонения. Вейлан терроризировал людские поселения долгое время, пока маги не изгнали его и не запечатали на границе двух миров. Сафид от любопытства и по глупости освободил его из заточения, вычитав подходящий ритуал в манускрипте. Для этого, оказывается, не нужно обладать магическими способностями. Достаточно правильного призыва, или в просторечье — молитвы. Как сказал Шерман, все эти подобные сущности — и есть те, кого люди считают богами. Прожив дольше, чем существует наш мир, и познав все тайны бытия, им остается лишь наблюдать за насыщенной жизнью созданий, которые еще способны чувствовать, любить и ненавидеть, страдать и радоваться. Некоторые боги помогают, другие же ищут свою выгоду.

Вейлану требовалась энергия, много энергии. Заключив договор с Сафидом, он превратил людское село в собственную арену для развлечений. Тут для него было все: радость жителей от неожиданно наладившейся жизни, безмерное преклонение, страх и отчаяние отступников… Но богу требовалось все больше и больше. Люди пропадали, а мерзкий вьюнок устраивал кровавый пир. Но время шло, и губительное воздействие божественной магии все больше сказывалось на людях. Они теряли память, рассудок, становились словно механические куклы. Очнувшись в очередной раз после дождя, настоятель решил позаботиться о жителях и вызвал целителей. Но и здесь Вейлан решил поживиться, явился раньше срока, чтобы добить, выжать все соки из своих безвольных рабов… А Данте ему помешал, едва не поплатившись жизнью.

Жителям Цветущих садов предстояло долгое лечение, и никто не мог дать гарантии, что их ауры полностью восстановятся. Слишком уж серьезные повреждения. Отступникам же было обещано новое жилье, и они с радостью согласились покинуть место, с которым было связано так много плохих воспоминаний.

Для нас маги открыли портал, ведущий прямиком в ковен. Шерман не позволил мне остаться с Данте, пообещав, что доринги позаботятся о нем. Я всю ночь не спала, все думала о нем… К счастью на следующий день Шерман отвез меня в госпиталь при ковене целителей и договорился, чтобы меня пустили к Данте. Правда, поговорить не удалось, потому что доринга погрузили в магический сон, чтобы силы быстрее восстановились. Я посидела рядом с ним, поговорила немного шепотом… О том, как жду его, как скучаю по нашим разговорам, как мечтаю о том, чтобы ему больше никогда не было больно.

Три недели Данте пребывал в магическом сне. Я навещала его почти каждый день. Целители без вопросов пускали меня к нему, решив, похоже, что я его возлюбленная. Мне было все равно, лишь бы видеть его. И вот, наконец, настал день, когда доринг очнулся. Зрение еще не полностью восстановилось, но чувствовал он себя намного лучше, хоть и был еще слаб. Я чуть не закричала от счастья, когда увидела его сидящим в кровати, улыбающимся.

— Я знаю, что это ты пришла, любопытная феечка…

Бросилась к нему, обняла, даже не задумываясь о приличиях. С густой щетиной на лице он выглядел старше, но все равно оставался для меня самым красивым мужчиной на свете.

— Я так переживала за вас, очень!

— Амари, прошу тебя… Мы столько вместе пережили, так что прекрати все эти церемонии! — с притворной строгостью попросил доринг. Ты ведь не только моя помощница, но и добрый друг… Больше, чем друг…

— Как хорошо, что вам… тебе лучше…

Данте поправлялся быстро. Я с удовольствием готовила для него, носила в госпиталь всякие вкусности. Зрение восстановилось полностью, и дорингу разрешили прогулки. В один из таких дней мы отправились прогуляться по саду вблизи госпиталя. Данте взял меня под руку, и мы шли неспеша, разговаривая о разных пустяках. Ту историю с Вейланом мы не обсуждали с тех пор, как Данте очнулся. Я была даже рада этому, но в то же время понимала, что рано или поздно разговор все равно состоится. Доринг опустился на скамейку под раскидистой яблоней, увлекая меня за собой. Некоторое время мы молчали, а потом мужчина произнес, внимательно глядя на меня:

— Шерман рассказал мне о мандрагоре.

Я промолчала, не зная, что сказать.

— Сначала чешуя дракона, потом волшебный гребень, о котором вообще никто ничего не слышал… Теперь это… Снова достала из своей загадочной шкатулки?

Кивнула, отводя глаза. Данте придвинулся ближе, приобнял меня, прошептал, опаляя дыханием лицо:

— Амари, я обязан тебе жизнью… Ты самое удивительное создание в этом мире. Я понял это сразу, как только увидел тебя… Ты фея, настоящая фея…

Я слушала его, и голова шла кругом от слов, от его близости.

— Как бы мне хотелось отплатить тебе тем же, Амари… Знаю, ты не любишь, когда я спрашиваю об этом, но я вижу, что тебя гнетет что-то, беспокоит. Знай, ты всегда можешь рассчитывать на меня, можешь довериться, обратиться за помощью… Я все для тебя сделаю.

Я смотрела в его глаза и таяла… таяла… Какой же он необыкновенный! Если чужая судьба послала мне этого мужчину, я готова с ней смириться. Само провидение сжалилось надо мной, скрасило долгие годы одиночества и грусти. Мне так захотелось рассказать Данте обо всем, что произошло со мной. Я так долго молчала об этом, так долго хранила на душе этот тяжкий груз, слишком долго. Даже если это грозило появлением Стражей, я готова была рассказать дорингу обо всем. Я нуждалась в этом… нуждалась в понимании, в утешении, в близости.