Чужая слёзница - [2]

Шрифт
Интервал

Начальник на планерке чистил сегодня почему-то его одного. Чистил долго и обстоятельно. У окружающих могло сложиться впечатление, что его собрались выгонять. Чушь несусветная! Кто его в этой области без команды тестя мог выгнать? По настоянию всесильного папани, Павел при регистрации взял фамилию жены и с тех пор гордо значился Молохом, смущая и приводя в трепет окружающих. Однако начальник, ведавший всем имуществом губернии, числился в дружках Монстра и, зная о лютой «любви» того к зятю, драл подчиненного по полной программе, при этом никогда не забывая повышать по службе и материально. Так что, начав простым клерком, Павел за неполных три года занял просторный и богато обставленный кабинет заместителя начальника управления.

Духота давила… Преодолев сковавшую члены лень, он приоткрыл окно. Вонючий морозный воздух города металлургов и химиков беспардонно хлынул в кабинет.

«Тьфу ты! — он со злостью захлопнул обрамленное белым пластиком стекло. — Гребаные коммуняки, ни хрена без вреда для народа построить не могли. За каких-то неполных полвека усрали Сибирь до самых не могу».

Павел Михайлович мнил себя государственником и человеком передовых взглядов. В застольных спорах мог блеснуть знанием новомодных экономических концепций, смелыми политическими прожектами и весьма резкой критикой прошлой власти, хотя такая мода в последнее время стала проходить. Сегодня, как-то незаметно, стало хорошим тоном конструктивно говорить о былых временах, о ненапрасных жертвах, о славной истории и немеркнущих отечественных традициях, одним словом, чуть ли не о преемственности. Конечно, был негатив, было беззаконие и произвол, но все это по партийной линии. И если бы не всесильные и могучие органы, которые, если быть честным до конца, и сами пострадали в первую очередь, еще неизвестно, к чему бы мы вообще пришли.

К чему бы пришли, Павел знал на примере своей семьи.

Как-то, в один из недавних визитов вежливости к родителям жены, после приличного возлияния, раздобревший от выпивки тесть, сыто рыгнув, изрек:

— Ты, зятюшка, конечно, полное говно. Одно хоть радует: пить умеешь.

— Он и еще кое-что умеет, — вклинилась жена Павла, — если не ленится. Ты ему, папенька, мозги вправь, а то взял моду по ночам дрыхнуть, супружеский долг побоку. Кабы не твои васильковые… зачахла бы давно.

— Ты что это несешь? — одернула ее мать. — Думай хоть немножко. Вообще распоясалась. Уже весь город о твоих похождениях говорит.

— Да и хрен с ним, с этим городом! Молодость — одна. Или ты хочешь, чтобы я, как ты, всю жизнь проторчала на кухне и с одним этим колхозником спала, дожидаясь великой милости, пока он соизволит на меня залезть?

Мать психанула и обиженно удалилась к себе.

Павел безразлично жевал, не обращая внимания на привычную домашнюю свару. Он за супружескую пятилетку изучил характеры своих новых родственников и, обладая деревенским практицизмом, научился приспосабливать чужие слабости и пороки для укрепления своей выгоды. Ну и что с того, подумаешь, жена изменяет! Да у кого не изменяет? Не средние века, чай, на дворе. Вообще супружескую неверность он, вслед за просвещенными умами человечества, относил скорее к вопросам личной гигиены, чем к проблемам морали и нравственности. Свободный человек в свободном обществе вправе сам распоряжаться своим телом, единственным предметом или, скорее, субстанцией, изначально данной ему в собственность.

— Ну и что ты жуешь, как конь? Возмутись хоть! По морде ей врежь для порядку! — грохнул по столу своей огромной лапой тесть.

— А зачем, Нестор Трофимович? Мне целая и небитая жена нужна. Явись она завтра на свой фитнес — что люди говорить начнут? Нечто вы нашу публику не знаете, особенно жен и домочадцев губернских управленцев. Они такого напридумают! Нет уж, мне, папа, публичных скандалов не надо, а уж коли и есть какой грех за моей любезной супругой, так пусть это останется между нами. Дело семейное, а за семью я постоять всегда готов. Да и не верю я, что рыбушка моя такая уж гулена, скорее всего, на себя наговаривает. Спору нет: может, ей и хочется вильнуть налево, да кто ж на это позарится, при ее-то фамилии? Я единственный такой во всей губернии и сыскался, который, не спросив фамилии, ей подол задрал.

— Ну, ты и сука, Молох! Может, за это и не выгоняю, — засмеявшись, прогудела жена и подалась утешать обиженную мамашу.

— Я все никак не привыкну, что ты тоже Молох, — наливая в рюмки водку, недовольно ворчал тесть. — Ну, давай, родственничек, чтобы истина всегда торжествовала, на том и стоим.

Выпили.

— А то, знаешь, мои орлы про нее… — понизив голос, решил почему-то пооткровенничать Монстр, — много чего докладывают. Если хочешь, дам почитать.

— Да с какой стати я стану всю эту ахинею читать? Будто вы, папа, не знаете своих сатрапов: они же готовы родную дочь начальника оклеветать, чтобы только выслужиться. У вас все на подозрении, даже единственная дочь, не по-человечески как-то…

— Ты человечность, зятек, не трогай. О тебе тоже частенько докладывают. Мой тебе совет: язычок прикуси. Слишком много себе позволяешь, а времена-то меняются, и, главное, в лучшую сторону. Чует моя душа: скоро, скоро наступит наше время. Меня что в твоей болтовне больше всего бесит: об органах слишком вольно высказываешься. Гляди, допрыгаешься, не посмотрю, что ты зять! Загремишь, как миленький.


Еще от автора Валерий Николаевич Казаков
Холопы

В Сибруссии, одном из трех оставшихся в мире государств, правит Президент-Император, Преемник Шестой. В этом государстве нравы царят узнаваемые, порядки – крепостнические: прошло уже немало лет с тех пор, как народ прикрепили к земле. В лесах свирепствуют лихие люди, в городах – не менее лихие чиновники...


Тень гоблина

Политический роман — жанр особый, словно бы «пограничный» между реализмом и фантасмагорией. Думается, не случайно произведения, тяготеющие к этому жанру (ибо собственно жанровые рамки весьма расплывчаты и практически не встречаются в «шаблонном» виде), как правило, оказываются антиутопиями или мрачными прогнозами, либо же грешат чрезмерной публицистичностью, за которой теряется художественная составляющая. Благодаря экзотичности данного жанра, наверное, он представлен в отечественной литературе не столь многими романами.


Асфальт и тени

В произведениях Валерия Казакова перед читателем предстает жесткий и жестокий мир современного мужчины. Это мир геройства и предательства, мир одиночества и молитвы, мир чиновных интриг и безудержных страстей. Особое внимание автора привлекает скрытная и циничная жизнь современной «номенклатуры», психология людей, попавших во власть.


Холоп августейшего демократа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Три рассказа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Уроки русского

Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.


Книга ароматов. Доверяй своему носу

Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.


В открытом море

Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.


В Бездне

Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.