Чужая луна - [60]

— Без меня, — ответил Слащёв и порвал письмо. Поискал, куда бы бросить обрывки, но ничего не нашел и сунул их в карман. И снова повторил: — Теперь уже без меня.

Глава двенадцатая

После возвращения из Галлиполи Врангель стал едва ли не ежедневно отправлять туда суда с остальными подразделениями Первого армейского корпуса. За неделю все двадцать шесть тысяч человек частично (в основном семейный высший командный состав, а также женщины, старики и дети) разместились в городе. Но основная часть солдат и офицеров, прихватив на французских складах в Галлиполи многоместные палатки, отправились в «долину роз и смерти». Лишь Барбович со своим уполовиненным махновцами корпусом поставил палатки и вырыл землянки неподалеку от основного лагеря, но все же отдельно.

Он и здесь, как и в России, дорожил своей самостоятельностью и авторитетом, стремился быть для своих казаков «отцом-командиром». Но общей дисциплине подчинялся. И в городе, в штабе корпуса, держал двух конных связных. Коней выменяли в окрестных турецких селах.

Еще не успел корпус до конца разместиться, еще не все палатки были поставлены и обжиты, как в лагерь прибыл подполковник Комаров, состоящий при штабе корпуса переводчиком. В его обязанности входило поддерживать постоянную связь с французским оккупационным командованием в Галлиполи.

Комаров отыскал Витковского и сообщил, что французский комендант подполковник Томассен просит прибыть к нему генерала Кутепова или генерала Витковского для решения некоторых безотлагательных вопросов.

— Что за вопросы? — спросил Витковский.

— Томассен ничего не сказал.

— Странно. Не думаю, что у них к нам есть что-то серьезное. А вот у нас к ним уже порядочно вопросов накопилось. Скажем: почему французские снабженцы посадили корпус на голодный паек? И не только этот.

— Что передать Томассену? — спросил Комаров.

— Скажите, как только освободимся, кто-то из нас навестит его.

Врангель торопиться не стал и посетил французскую комендатуру лишь утром следующего дня.

Подполковник Томассен встретил Врангеля и Комарова неприветливо. Кивком головы пригласив их присесть, без всяких принятых в таких случаях вступлений о погоде и природе, сухо начал:

— Господин генерал! По долгу службы я обязан известить ваше превосходительство о требованиях французской стороны к русским войскам, дислоцирующимся на полуострове Галлиполи. Если с чем-то вы не согласитесь, за разъяснениями можете обратиться к Верховному комиссару Франции в Константинополе господину Пеллё.

— И что же это за требования? — насупился Кутепов. — По моим размышлениям, у вас их быть не должно. Даже напротив: они с избытком имеются у нас.

Томассен выслушал перевод Комарова и, никак не отреагировав на слова Кутепова, не изменив высокомерного назидательного тона, продолжил:

— Эвакуированная из Крыма русская армия, не опирающаяся в своей деятельности на свое государство, отныне не может считаться армией и переходит в статус беженцев. Так же, как и генерал Врангель больше не является Главнокомандующим. С сегодняшнего дня ваш армейский корпус больше не существует, нет генералов и офицеров, начальников и подчиненных. Все, без исключения, беженцы, все равноправны и находятся в моем непосредственном подчинении.

По мере того, как Томассен излагал французские требования, лицо Кутепова приобретало насмешливое выражение. Он явно веселился и с трудом сдерживал улыбку.

— Вы обязаны в трехдневный срок сдать все имеющееся у вас оружие, а требования французской стороны объявить всем вашим подчиненным для неукоснительного исполнения.

Томассен смолк и строго посмотрел на Кутепова. Этот маленький худенький подполковник хорошо понимал, что эти требования оскорбительны, но приказ есть приказ, и он старательно его исполнял.

— Я так понимаю, что это у вас такая шутка? — с некоторой издевкой в голосе спросил Кутепов. — Я люблю французский юмор. Но эта шутка, поверьте, не пользовалась бы никаким успехом даже в дешевом французском балагане. Если же это не шутка, то вы обратились не по адресу. Я выполняю приказы только своего командующего. Но от него ничего подобного ко мне не поступало. Смею думать, что и к нему с подобными требованиями никто не обращался.

— Что, так и переводить? — с легким испугом спросил Комаров.

— Слово в слово.

Томассен выслушал перевод, лицо его слегка побагровело. Его взбесили не столько слова Кутепова, сколько его издевательская улыбка.

— Но позвольте, — повысил голос Томассен.

— Не позволю, — спокойно сказал Кутепов. — Я вас внимательно выслушал, подполковник, и нисколько на вас не обижаюсь. Вы тут ни при чем.

— Нет, но я обязан…

— Все, что вы были обязаны, вы сказали, — вновь прервал Томассена Кутепов. — Теперь буду говорить я. Запомните сами и передайте тем, кто сочинил эти ваши требования. Русская армия и после эвакуации сюда, в Турцию, остается русской армией, — спокойно и холодно произнес он. — Генерал Врангель, как был, так и остается нашим Главнокомандующим. В Галлиполи расположены не беженцы, а войска, составляющие армейский корпус. Командиром этого корпуса назначен я, генерал-лейтенант Кутепов, и находящиеся здесь русские военнослужащие будут, как и прежде, исполнять только мои приказы. Что касается вас: я и в дальнейшем буду общаться с вами как с офицером союзной армии и комендантом гарнизона. И последнее. Никакое оружие я никому не собираюсь сдавать.