Чужая кровь - [19]

Это уже был рецидивист, который гордится своим прошлым и умеет влиять на людей. Это влияние и помогло ему тогда. Время было самое подходящее для человека с ножом, не стесняющегося его применять. То есть лишенного внутренних сдерживающих факторов.

Что тогда вокруг творилось — в кого ни плюнь, в бизнесмена попадешь. А где бизнесмен, там деньги. Причем деньги шальные, как всем казалось. Столько при прежней власти люди заработать не могли.

Омахан все это оценил. Он понимал, что у себя на родине он — фигура заметная и вызывающая подозрение. И потому осел на время в Иркутске. Подобрал себе пару друзей, которым тоже хотелось лучшей жизни, и вместе они организовали свой бизнес — грабили дома богатых бизнесменов. Причем определяющим фактором Омахан видел одно условие. Если у бизнесмена есть охрана, значит, у него есть деньги. Природная хитрость помогала ему блокировать или ликвидировать охрану, а потом уже грабить дома.

Уже первые три дела сделали Омахана настолько состоятельным человеком, что он тоже мог позволить себе нанять личную охрану. Впрочем, она ему была не очень-то и нужна. У него был разум, и этот разум предложил ему бросить «сибирский бизнес», уехать домой, в Дагестан, и заняться бизнесом легальным: открыть зал игровых автоматов. Два его подельника были родом из Иркутска, им ехать в Дагестан не хотелось, они нашли себе третьего компаньона, тоже человека «без тормозов», но без природной хитрости Старшего брата Сатаны.

Они попались на первом же ограблении. А когда следаки стали раскручивать дело, выплыли старые грешки. Таким образом, следаки вышли на след Омахана. Он был задержан в Махачкале и по этапу отправлен в Иркутск.

Но в те времена, даже если в деле фигурировали трупы, наказание редко было предельным. А все три ограбления Омахан сумел организовать так, что обошлось без «мокрухи». Нож действовал как хорошая угроза. А в одном из случаев с помощью ножа была блокирована вооруженная пистолетом рука хозяина. Пистолет, как потом стало известно, был газовым, тем не менее владелец не имел на него лицензии, и это в определенной мере стало смягчающим обстоятельством в судебном разбирательстве.

Третья «ходка» была для Омахана последней. Закончилась война в Чечне, но было очень неспокойно в Дагестане. И, проведя на «зоне» восемь лет вместо определенных судом двенадцати, Омахан как «человек, имеющий склонность к исправлению» — так было написано в его характеристике на УДО — вернулся в свою республику с еще большим влиянием, чем имел раньше.

С этим влиянием он собрал новую банду и ограбил несколько сельских магазинов. Но, посчитав добычу слишком мелкой, напал на инкассаторов. Вот тогда пришлось воспользоваться ножом. Это сразу навело на него подозрение полиции. Слишком уж мастерски нападавший владел этим оружием.

Омахана попытались задержать, но два ментовских автомата и один пистолет следователя так и остались незадействованными. Омахан орудовал ножом предельно быстро и резко.

После этого он был вынужден уйти в горы. Сначала попал в джамаат к ничтожному эмиру Мухаммаду Латифову, бывшему комсомольскому работнику, который даже в горах носил белые сорочки с галстуком. И заставлял своих моджахедов эти сорочки стирать. Потом, поругавшись с эмиром, когда тот, согласно устоявшейся очереди, собирался сделать прачкой его, Омахан ушел. Но перед тем как поругаться с эмиром Латифовым, он провел свою работу. В итоге больше половины джамаата Латифова ушло вместе с Омаханом.

Так в районе появилось два джамаата, или, как говорили в полиции, две банды. Они мешали друг другу настолько, что однажды Омахан в окружении своих людей с тремя ручными пулеметами пришел к Мухаммаду, поговорил с ним и вызвал на ножевой бой. Эмир Латифов отказался. Он привык разрабатывать планы, но не воевать. Тогда Старший брат Сатаны полосонул противника ножом по горлу, а его моджахедам приказал собираться и идти за ним. Он забрал их в свой джамаат…

* * *

Таким образом, под командованием эмира Омахана собрались большие силы. А тут еще один за другим стали прибывать из Сирии и Ирака бывшие бойцы ИГИЛ и Джабхат-ан-Нусры. Эти обстрелянные парни не бежали оттуда, где их уничтожали, они были специально посланы домой, чтобы заставить Россию отказаться от помощи Сирии. Когда у страны свои большие проблемы, ей не до помощи другим странам, тем более даже не соседям.

Приют приехавшим давал, естественно, эмир Омахан, Старший брат Сатаны. Он умел ценить хороших бойцов и определял их уже с первого взгляда. Если есть в глазах человека твердость, с ним стоит связываться.

Джамаат обрел реальную силу. Только длилось это недолго. Вокруг начали собираться тучи. Слишком сложно спрятаться в горах такой большой группе людей. И тогда Омахан вспомнил рассказ бывшего гранатометчика Джабхат-ан-Нусры Темирхана. Его тактика вполне годилась для местных условий. Тем более парни, что возвращались на родину с Ближнего Востока, ехали не куда-нибудь, они ехали ближе к своему дому. И для каждого из них требовалось придумать легенду.

Вот тут и пригодились давние связи Омахана в уголовной среде. Он обзванивал своих старых друзей, они готовили для приезжих «легенды», придумывали, как те жили и работали в других городах, снабжали именами свидетелей, у которых потом можно было спросить, работали ли с ними такие-то и такие-то. И эти люди готовы были под присягой подтвердить, что моджахеды Омахана трудились кто в Москве или Подмосковье, кто в Екатеринбурге или Иркутске. Но поскольку люди, с которыми моджахеды «работали», числились в рядах местного криминалитета, то подробностей они, естественно, не рассказывали, да с них никаких подробностей и не спрашивали, заранее зная, что не услышат их ни при каких обстоятельствах, кроме запротоколированного допроса. А для допроса оснований не было, поскольку не было уголовного дела.