— Ваше Величество, встречено сопротивление! — Очередной гонец.
— Ну где ещё? — Я повернулся.
И увидел.
Вот эти здоровенные загоны, кое‑как крытые бараки. Вокруг них бегают фигуры, суетятся. Сбоку занимается пламя, но не до него сейчас, туда уже спешат пожарные расчеты, люди с ведрами и длинными крюками на копейных древках.
Рабов оказалась больше, чем мы себе представляли. Я даже и помыслить не мог, что в бараках столько народу. Сбили засовы, и народ кое‑как повалил наружу, жидкой рекой. Один за одним, двери не очень широкие, а стены толстые. Хорошо придумано.
Несмотря на сопротивление своей свиты, я просто слез с коня и пошел вперед. Виктор двинулся рядом со мной, ещё пристроился барон Шорк. Надо же, тоже тут. И Шуго откуда‑то взялся.
Я стоял и глядел, как люди выходили из бараков. Большинство садилось прямо под стены, измождены до крайности, ребра видны, многие в одних мешках, кто‑то и без ничего, кто‑то в обносках каких‑то странных. Все заросшие до крайности, и запашок от них… Бррр.
— Граф Нидол! Граф Нидол Лар где?
— Я тут, Ваше Величество.
— Проследите, чтобы никто не уходил отсюда просто так. Тут могут оказаться и настоящие преступники.
— Я уже проследил, Ваше Величество.
— Благодарю за службу, граф! — Молодцевато сказал я. Настроение хорошее, но злое какое‑то.
Слышал я, что сразу после Второй мировой представители американской оккупационной администрации нахватали в мирном немецком городке бюргеров, пихнули в грузовик и свезли на экскурсию в ближайший концлагерь. Бюргеры, говорят, заявили, что ничего не знали и не видели. И даже не подозревали.
* — Факт действительно имел место, 13 апреля 1945 года американцы вышли к территории лагеря Бухенвальд, и после осмотра территории привезли туда на экскурсию жителей города Веймара. Немцы и в самом деле заявили, что и не подозревали о творящихся рядом событиях. Поверить трудно, некоторая часть заключенных трудилась на домашних и прочих работах в окрестных городках.
Ну, вот я себя так же примерно почувствовал. Живу себе, живу, кушаю, ем и сплю, а тут у меня под носом практически… Ну да, концлагерь у меня под носом для геноцида моего собственного народа.
Ещё хуже почувствовал, когда зашел в бараки. Ну не мог я не зайти, ну что же мне делать‑то оставалось? Если уж начал, то до конца. Граф Нидол Лар, непривычно молчаливый, следовал за мной. И иногда в глазах его мелькало что‑то, похожее на уважение.
Более — менее нормально выглядели только те, кто попал сюда недавно. Остальные… Не лучшим образом. Вши… Вши, мать твою так, тут вши водятся, оказывается! А я уж думал, что нет… Но вот, пожалуйста. В углу трупы. Это кто помер. Худые, у них ноги тоньше, чем у меня руки, живот к позвоночнику прилип, ребра можно пересчитать. Кое‑кто вообще ходить‑то уже не может. Вот это трупы, их ещё отсюда не вытащили. А вот это ещё живые, но что‑то они странно…
Эпидемия.
Твою же мать, это ж та самая эпидемия!
Я шарахнулся в сторону, выругался по — русски.
— Где врачи?
Ага, да а что они сделают‑то путного? Ну верно, ничего. Разве что всех их теперь изолировать, и ждать, пока сами помрут.
— Что с ними, кто знает?
— Это весенняя лихорадка, Ваше Величество. — Объяснил граф Нидол. — Весной такое часто бывает, особенно в бедных районах.
— Врача сюда. Вот этих изолировать… Одеть повязки… — Ну, вот. Тут не только слова "напильник" нету, тут ещё и нету слова "ватно — марлевая повязка". — Врач где, итить его? Мастер Клоту? Ведь был же где‑то?
— Да, Ваше Величество! — Мастер Клоту протолкался через двери. Выглядел он не лучшим образом. Наверное, вот так бы смотрелся тот бюргер, посетивший концлагерь.
Странные тут люди. Живут ж рядом и не видят, что творится? Тот же мастер Клоту, королева из дворцового парка сделала лобное место, а он сейчас никак в себя не придет.
— Мастер Клоту, вот это заболевшие. Я рассказывал про дезинфекцию.
Длинный мой дурной и кривой язык! Ну почему ты болтаешься, как закрепленный посередине, когда рядом стоит граф Нидол Лар и так внимательно на меня смотрит, все подмечая? Ну!
— Граф, что там с рабами?
— Все просто, Ваше Величество. Спрашиваем, кто знает каждого человека и кто может подтвердить, что он — это он. Если трое говорят верно, то отпускаем, а если никто, то запираем в загородке. Пищу и воду… Прикажете выдать?
— В разумных пределах, чтобы не перемерли всё сразу. Стоп, граф, а пленные? Они что?
— Всех, захваченных с оружием в руках, согнали в загородку, Ваше Величество.
— Хорошо. Кто там старший, можете выделить?
— Конечно, Ваше Величество!
— Вот, найдите старших, и подготовьте их к разговору. Меня очень интересует, почему тут оказываются свободные граждане моего королевства.
— Да, Ваше Величество. — Граф вышел.
А я пошел ко входу. Там народ ещё мог стоять, а не валялся на земле.
— Эй! — Обратился к первому же кандидату в рабы, выглядевшим наиболее адекватным. — Эй, ты кто такой и как тебя зовут? Откуда ты тут взялся?
— В — ша С — лость! — С трудом поклонился раб. Заросший, худющий и воняющий хуже иного бомжа. — Илья я. Под — м-стерьем был у уважаемого м — стера Лорина.
Ага, значит, давно тут сидит. С тех самых пор, как мастера Лорина посадили на кол… Вот оно как. Значит, их мастера под стену, а всех, кого поймали, сюда. Неудивительно, что взбунтовались мастеровые… Другое дело, что странно, что мастеровые не рванулись сюда, своих вытаскивать.
