Чужая игра - [18]

8

Эдуард еще лежал в кровати, когда в его комнату вошла Слободина. С какого-то момента они стали спать в разных спальнях. Инициатором такого сепаратизма стала Алина. Однажды она заявила ему, что почивать в одной кровати — удел бедных, которые не могут позволить себя иметь разные опочивальни. А богатые люди должны проводить ночь в одиночестве, так как это позволяет гораздо лучше высыпаться. Тогда он не стал возражать, но теперь понимает, то был первый признак нарастающего между ними раскола. Алина была одета в деловой костюм, в одном из многих, в которых он ходила на работу. Эдуард вопросительно посмотрел на нее.

— Ты уже уходишь? Мне кажется еще рано.

— Если считать десятый час — это начало утра, то, в самом деле, еще рано. Или ты забыл обычно я ухожу на час раньше.

— Что же тебя задержало на этот раз?

— Твоя вчерашняя история. Я так разволновалась, что никак не могла заснуть. А едва проснулась, то у меня начала болеть голова. Пришлось выпить таблетку. А ты знаешь, как я отрицательно отношусь ко всяким медикаментам. Вреда от них больше, чем пользы. Но выбора не было, я так перенервничала. Такого давно со мной не случалось.

Эдуард спустил ноги на пол и недоверчиво посмотрел на жену. По крайней мере, по ее виду не скажешь, что она плохо себя чувствовала. Выглядит очень даже хорошо.

— Алина, я хотел перед тобой извиниться за вчерашнее, — выдавил он из себя слова с не меньшим трудом, чем выдавливают засохшую зубную пасту из тюбика.

Слободина пренебрежительно махнула рукой.

— Не стоит извиняться, по крайней мере, для меня это не имеет значения.

— Выходит тебе все равно? — с возмущением произнес Эдуард. Чувство вины, которое он, в самом деле, испытывал мгновенно испарилось, а на его место заступило ставшее уже привычным раздражение.

— Да, какая разница. Сегодня ты извинишься, а завтра выкинешь еще что-нибудь подобное. Гораздо больше, чем твое поведение, меня расстраивает то, сколько я заплатила за возмещение ущерба, чтобы замять все дело. А они, между прочим, очень хотели написать жалобу в милицию. Тебе, дорогой мой, грозил суд и тюремный срок. Чтобы тебя от него отмазать, пришлось выложить круглую сумму.

— Я понимаю, — пробормотал Эдуард.

— Ничего ты не понимаешь, и, боюсь, уже не поймешь. Я не намерена больше улаживать подобные дела, опустошая свой кошелек. В отличие от тебя мне каждая копейка дается большими трудами.

— Я тебя много раз просил дать мне работу, — раздраженно бросил Эдуард.

— Об этом и не мечтай. Если еще раньше я колебалась, то после вчерашнего дебоша этот вопрос для меня навсегда закрыт. Но я пришла тебе сказать вовсе не это.

— Еще какой-нибудь сюрприз, — скривил губы Эдуард.

— Как ни странно, ты угадал. Я поняла, что слишком либерально вела себя в отношении снабжения тебя деньгами. Не только давала, сколько ты просил, но никак не контролировала твои расходы. Сочувствую, но отныне придется тебе ужаться в своих тратах. Будешь получать не только вдвое меньше, но каждый вечер давать отчет о своих приобретениях. Поэтому теперь везде проси чеки и храни их, как самые дорогие письма от любимой. Я их буду тщательно проверять.

— Алина, ты так не поступишь! — вскочил Эдуард.

— Плохо же ты меня знаешь. Я была бы не сама собой, если бы так не сделала. Хочешь дебоширить, зарабатывай на это деньги сам. А на мои — уволь. Это правило вступает в действие с сегодняшнего дня. Поэтому, если будешь тратить деньги, не забудь принести чеки. Иначе я стану вычитать из положенной тебе на следующий день суммы. А теперь извини, надо идти зарабатывать эти самые деньги. Слободина быстро вышла из комнаты. Эдуард проводил ее взглядом. Все его существо было охвачено злостью. С каким наслаждением он бы догнал жену и стал избивать ее ногами и руками. Так, как вчера делали с ним эти поганые менты. Но он понимал, что не может позволить себя такое удовольствие, так как его тут же и уже навсегда вышвырнут из дома. А ему не только негде жить, у него-то за душой нет ни копейки. Он рабски зависит от этой женщины и вынужден терпеть от нее любые унижения. Но неужели не придет момент, когда он сумеет рассчитаться с ней. За все, что было и за то, что еще, без всякого сомнения, будет.

9

Анна прошла к себе в гримерную, бросила сумку на столик и уселась перед зеркалом. Внимательно всматриваясь в свое отражение, пыталась сообразить, что же с ней не так. Да, нет, вроде все нормально. Прическа в порядке, макияж тоже, отметила она. Только почему-то она чувствовала себя не в своей тарелке.

C чего бы это? Задумалась Анна. В голове замелькали, как в калейдоскопе, обрывки каких-то мыслей, образов…

«Стоп! — мысленно приказала Анна себе. — Начнем с начала. Сегодня, когда она вошла в театр, первой ее встретила тетя Настя, их уборщица. Она уже надраила полы до блеска и могла идти домой. Но тетя Настя не торопилась уходить. Обычно она дожидалась прихода актеров, чтобы с каждым из них персонально поздороваться. Ей этот нехитрый ритуал доставлял огромное удовольствие. Некоторых из актеров она выделяла особенно. Среди них была и Анна. Анна уже привыкла, что каждое утро уборщица не только здоровается с ней, но еще и спрашивает, как ее здоровье. Получив, положительный ответ, тетя Настя с удовлетворением добавляла: «Ну, дай-то, бог».