Чужая игра - [37]

Платили нам не очень много, но вполне сносно. И главное, вовремя, что по нынешним временам дорогого стоит.

Каждый из нас занимался чем хотел, однако до пяти вечера никто и не помышлял «сделать ноги» — у Болото на первом месте стояла не полезность сотрудника, а рабочая дисциплина.

Моей главной обязанностью была систематизация и подбор материалов по определенным видам сырья и продукции. Потом свои «труды» я передавал Болото и мог спокойно балдеть сколь угодно долго.

От этого идиотского убивания времени, которое почему-то называлось «службой», можно было рехнуться. И я от нечего делать начал осваивать компьютер.

Моим учителем стал Пашка. Никто его по-иному не звал, хотя ему уже перевалило за тридцать и по пьянке он кичился званием кандидата каких-то наук.

Это был настоящий шизофреник, помешанный на компьютерной технике. От него все наши бездельники шарахались как черт от ладана.

Мне Пашка обрадовался, как жаждущий путник роднику. Его беспрерывный треп я преспокойно пропускал мимо ушей, особенно когда учился работать на клавиатуре всеми десятью пальцами.

А в остальном он был просто гением: уже к исходу месяца я знал так много, что и самому не верилось.

Конечно, я мог остановиться на достигнутом, но Пашка вбил себе в башку, что я программист от Бога, и насел на меня с утроенной энергией.

В его утверждения я не очень верил, хотя, не скрою, мне было лестно.

Впрочем, я и не сопротивлялся — пусть уж лучше и меня, как и Пашку, считают чудаком, нежели кем-то иным…

Я устроился в эту подозрительную контору «с улицы» — без протекции. По нынешним временам такое везение могло показаться невероятным, если бы не личность Болото.

Когда он узнал, что Алексей Листопадов бывший военный и про то, как с ним поступили после гибели семьи, он недрогнувшей рукой подписал заявление о приеме на работу. И назначил оклад не намного ниже, чем у Паши, без которого контора прекратила бы свое существование.

Остальные, в том числе и я, похоже, были просто для антуража.

Наверное, Андрей Исаевич и сам был в прошлом военным. Но он не отличался словоохотливостью, а потому о нем никто ничего не знал.

И все равно я был ему признателен и испытывал нечто вроде уважения.

Так тянулись дни за днями.

Абросимов через Ливенцова метал в меня громы и молнии, потому что операция внедрения не укладывалась в сроки и вообще грозила провалом.

А я постепенно сжимался от недобрых предчувствий, как часовая пружина, готовая вот-вот лопнуть.

Неужели я перемудрил?

Надо было сразу соглашаться… надо было… Надо было!

Ошибся? Скорее всего. Болван…

Но я ведь точно знал, что в конторе обо мне уже справлялись. Притом сразу после соревнования. Так долго идет проверка? Или я где-то переиграл?

Где именно? Поди определи…

Черт возьми!

Я не выдержал напряженного ожидания и решил форсировать события…

Случай подвернулся идеальный.

Идеальный с точки зрения конспирации — Пашке стукнуло тридцать три года, нам как раз выдали получку, и наш кандидат околовсяческих наук с мужеством, которого от него никто не ожидал, решил спустить зарплату и свои холостяцкие накопления в каком-нибудь приличном кабаке.

Коллектив поддержал эту идею с небывалым энтузиазмом.

Я своих нынешних коллег понимал. Нынче с трудовыми по ресторанам сильно не разбежишься, а случай проехаться на дармовщинку выпадает не чаще дождя в пустыне Калахари.

Ресторан выбирали долго и придирчиво.

Конечно, что-то шикарное и очень дорогое нам не светило — тут все как один были реалистами.

Однако и не хотелось провести вечер в какой-нибудь затрапезной забегаловке, где подают дрянные котлеты по-киевски, салат «Столичный» трехдневной давности на прогорклом майонезе и самопальную водку по цене французского коньяка.

В конце концов выбор остановили на ресторане «Русь».

Открыли его недавно, год назад. И пока он держал марку как один из самых приличных кабаков города.

В других заведениях подобного типа гуляла публика, что называется, оторви и выбрось, привлеченная новомодным стриптизом и возможностью по дешевке купить «косячок» с дурью.

В «Руси» клиентов встречал бородатый швейцар, в отделанных под старину залах царил полумрак, и эстрада играла не набившую оскомину попсу, а по-настоящему хорошую музыку, большей частью песни и мелодии, ставшие классикой.

Скажи кто-нибудь сослуживцам, что посетить «Русь» — это моя идея, у них от удивления глаза полезли бы на лоб.

Дело в том, что ресторан принадлежал фирме «Теллус». И был любимым местом времяпровождения шефа «Витас-банка».

А он категорически не принимал все новомодные веяния, любил простую, но хорошую кухню и ненавидел современные грохочущие ритмы.

Я уже знал, когда он там бывает. Ливенцов снабжал меня самой свежей и надежной информацией.

Потому сумел ненавязчиво вдолбить в Пашкину компьютерную башку, что нужно идти именно в «Русь». И обязательно в пятницу.

Обычно последний день рабочей недели Наум Борисович посвящал сауне.

А после восьми вечера ужинал в банкетном зале ресторана, отделенном от «масс» зеркальной стенкой из бронированного стекла. Это чтобы исключить всяческие неожиданности.

Пашка, уверовав, что идея пойти в «Русь» — его собственная, сражался за нее как лев. Хотя устоять против напора Ниночки, жаждущей блеснуть очарованием в ресторане-казино «Астракон», было невероятно трудно.