Чужая боль - [15]

На улице меня дожидался Леха в служебной коляске с сердобольным городовым на облучке. Я по-приятельски кивнул городовому, на что тот ответил с улыбкой, но вполне по-уставному:

– Здравия желаю, ваше благородие.

– Что там? – спросил я у напарника, усаживаясь рядом.

– Грибники нашли в лесу мертвую девушку. В общем, дело как раз для тебя.

Настроение сразу испортилось, и до места преступления мы ехали молча.

По мере удаления от центра города здания становились проще и теряли каменные элементы. На окраине дома вообще превратились в нечто из древнерусских сказок – что-то среднее между землянками и избами.

Место, где нам нужно было сходить с накатанной дороги, отмечала парочка городовых. Благодаря их указаниям мы и нашли неприметную тропу.

Сначала я даже не понял, что уже нахожусь на месте преступления. Если бы не десяток полицейских, стоявших у ствола большого дуба, маленькая полянка и не привлекла бы моего внимания.

Заметив наши с Лехой недоуменные взгляды, Дмитрий Иванович махнул рукой в сторону заваленного сухими ветками куста.

– Ну, давай, – ткнул меня кулаком в спину напарник.

Все правильно, для чистоты эксперимента рядом с телом должен находиться только видок. В этот раз благодаря конспектам Игната я точно знал, что мне нужно делать. Сначала снял с головы фуражку и передал ее Лехе. Затем достал из планшетки гогглы и натянул их на лицо. Мир почти не исказился – будто смотрел сквозь линзы с просветленной оптикой. Сейчас от магического, или, как здесь говорили, энергетического, артефакта толку было не так уж много. Но если убийство произошло ночью, без гогглов придется туго.

Оставшийся на месте преступления след – это как фотография. Если снимать ночью без вспышки, то ничего, кроме репродукции «черного квадрата», не увидишь.

Ближе к кустам стало видно, что под ветками что-то есть. Проглядывали фрагменты обнаженного тела и светлой ткани. Рассматривать детали совершенно не хотелось, да и не нужно мне все это.

Так, теперь место наблюдения. По инструкции, нужно разместиться так, чтобы не пришлось вертеться и даже поворачивать голову, иначе получится как при моей первой попытке, когда я испугался струи крови и сошел с места. При этом были потеряны все энергетические нити привязки к искажению ткани мира.

Вот какие умные мысли теперь мелькают в моей голове. Увы, пока это только цитирование без понимания сути.

Присесть решил в заросшем кустами углу, который находился напротив задевающей поляну тропинки.

Теперь с глубокомысленным и таинственным видом усаживаемся на пятки, как это делают японцы. Вот зараза, нужно было что-то постелить под колени – наверняка запачкаю брюки. Ладно, долой все ненужные мысли.

Увы, как бы я ни напрягался и ни пытался почувствовать теплоту в нанесенных на мое тело рунах, поляна сохраняла прежний вид.

Что-то здесь не так.

Решительно встав, я подошел к злосчастному кусту и начал разбрасывать ветки.

Стоявшие у дуба полицейские настороженно загомонили.

– Игнат, что вы делаете? – недовольно спросил мой непосредственный начальник.

К счастью, к этому моменту я увидел все необходимое, чтобы подтвердить свою догадку.

– Дмитрий Иванович, ее убили не здесь.

– Ну то, что она в ночной рубашке, еще ничего не значит. Могли привести еще живой… – Заметив то, что я увидел парой секунд раньше, следователь замолчал. Затем добавил: – Хотя вы правы. Ступни жертвы слишком чисты для ночных прогулок.

Одобрение начальника едва не вызвало у меня горделивую улыбку. Пришлось сдерживать слишком подверженное эмоциям юное тело. Хотя скрывать нечего – похвала согрела душу.

– Осип Терентьевич, – позвал следователь невысокого крепыша средних лет в полицейском мундире.

На плечах незнакомого мне человека красовались погоны, на которых зеленое поле вдоль пересекала широкая серебристая полоса. Такие же я видел у моего невольного камердинера Ивана Митрофановича, а еще в служебной брошюрке. К нам быстро и в то же время без потери достоинства подбежал околоточный надзиратель этой части Топинска.

– Слушаю, ваше благородие, – не то чтобы полицейский вытянулся в струнку, но все же встал по стойке «смирно».

– Взгляните, не узнаете ли барышню?

Цепкий взгляд околоточного впился в лежащее на боку тело.

– Позволите перевернуть?

Бренников на минутку задумался, а затем кивнул:

– Давайте, не думаю, что есть смысл приглашать сюда Яна Нигульсовича. Пусть проведет осмотр уже в мертвецкой.

Получив разрешение, околоточный забрался в куст и аккуратно перевернул тело.

– Узнаю. Вроде работала на телеграфе. Снимала комнату у одной старушки.

– Едем, – покосившись на меня, скомандовал следователь. Затем обратился к Лехе: – Алексей, останьтесь тут и проконтролируйте, чтобы труп доставили в больницу.

– Слушаюсь, – по-армейски кивнул мой напарник.

В экипаж мы уселись втроем. В качестве эскорта к нам присоединились не замеченные мной прежде казаки. Их я тоже узнал – самый здоровый поливал меня водой в день моего прибытия в этот мир. На его погонах красное поле поперек пересекала широкая серебристая лента. У двух остальных также было по одной поперечной лычке, но значительно у́же. Что это значит и к какому званию относится, я пока не знал.