Чужаки - [34]

— Нам надо бы обсудить вопрос о новом управляющем, — сметая с колен хлебные крошки, медленно сказал Данило. — Англичанина, как видно, черт принес сюда неспроста.

Сразу с грабежа дело-то начал. Птица, видать, по этой части высокого полета. Недаром старик Барклей предупреждал, чтобы были мы настороже. Теперь все видим, что прав был старик. Такого гада, наверное, белый свет еще не видел. Что ни день, то новость. Одна подлость не успевает кончиться, как другая начинается. Только показался на заводе — сейчас же отпуска покосные отменил. Спецодежду давать перестал. Лесорубам расценки снизил. Говорят, на днях он утвердил Плаксину план, по которому собирается в пятнадцать лет вырубить весь заводской лес.

Данило немного помолчал, задумчиво постукивая пальцем по камню. Затем продолжал:

— Вы понимаете, товарищи, куда этот паразит нацеливает свои поганые когти? Говорят, не сегодня — завтра будет объявлено о снижении расценок по всему заводу.

Сообщение Маркина было известно членам комитета, однако его слова вновь заставили их задуматься. Все как-то нервно зашевелились, закашляли, кто-то громко вздохнул. Затем наступило тяжелое молчание.

— Убить гада! — вскакивая с камня, вспылил Саша Кауров. — Что смотреть на подлеца? Как только поедет на рыбалку, там его и прикончить.

Ершов обвел всех быстрым взглядом и остановил его на Саше.

— Разве, Саша, ты забыл указания по этому вопросу нашей партии, товарища Ленина?

Саша отрицательно покачал головой.

Не забыл? Тогда зачем же ты так вопрос ставишь? Убить мерзавца дело не хитрое, но какая от этого польза?

Завтра пришлют такого же другого, вдобавок усилят репрессии. Нет, Саша, не это нам нужно, — по-отцовски ласково продолжал Ершов. — Террор никогда не был оружием нашей партии.

— Горячишься, — вмешался в разговор Нестер, — одним взмахом хочешь дело решить.

— Да ведь подлец-то какой, — оправдывался Саша. — Тут сам черт — и тот не стерпит.

Ясный взгляд Ершова снова устремился на Сашу. Как пи странно, но неожиданно он почувствовал себя таким же молодым, таким же напористым и до безрассудства решительным, как Саша. Но это продолжалось только мгновение.

— Может, рабочих бы собрать, — перешел к практическим предложениям Нестер. — Узнать, как они на это смотрят. Да и интеллигенцию бы нашу послушать не мешало. Чувствуется, что многие из них все дальше и дальше в сторону от нас отходят. Выяснить надо. Посмотреть куда они бредут. Тогда и решать легче будет. Давайте поручим это Маркину, — предложил под конец Нестер. Но Данило начал решительно возражать:

— Почему это мне? У тебя среди интеллигенции знакомые, тебе и карты в руки. Тут, еж тя заешь, особый подход нужен. Они ведь и сами не должны знать, кто и за чем их собрал.

— Что ж, если поручите, я не откажусь, — согласился Нестер.

Убедившись, что говорить больше никто не хочет, Ершов повернулся в сторону Каурова.

— Вот, Саша, чем надо заниматься, а не помощниками у анархистов быть. Я считаю, что предложение товарища Мартынова об интеллигенции имеет очень важное значение, — обращаясь уже ко всем, продолжал Захар Михайлович. — Нам действительно следовало бы поговорить с ними отдельно. Но ты проведи это осторожно, Нестер, чтобы не спугнуть. Ну, вроде вечеринки, что ли, соберите; в крайнем случае, отпустим на это дело некоторую сумму комитетских денег.

— Спасибо, — сухо ответил Нестер, — обойдемся и без комитетских.

— Если обойдетесь, это еще лучше, — согласился Ершов. — А теперь, друзья, нам нужно обсудить вопрос о лесорубах. Там предстоит большая работа. Хозяева снова поставили их в невыносимое положение. Докладывать будет Валентин.

Молчавший до этого Шапочкин шумно вздохнул и тяжело повернулся в сторону собеседников.

— Я был вчера у наших шахтеров, которых угнали дрова рубить, — начал он ровным голосом, поблескивая большими выразительными глазами. — Положение тяжелое.

Лесорубы и до этого зарабатывали крохи, а сейчас совсем голодают. Больше всех они на лесничего жалуются, на Плаксина. Говорят, что при расчете каждый раз составляет какие-то разные непонятные им документы, причем, по одним деньги получают они, а по другим — кто-то другой.

Мы знаем Плаксина, от него можно ожидать чего угодно.

Для собственной наживы он отца с матерью продаст. А что ему лесорубы? И управляющий сейчас подвернулся подходящий, вот они и стакнулись.

— Два поганых песта в одной ступе, — вставил Захар Михайлович.

— Вот именно. На днях Еремей Гандарин мне рассказывал, как Плаксин поступил с делегацией лесорубов, пришедших с Собачьей горы. Вместо того, чтобы пропустить их к управляющему, он вызвал полицию. Орал, говорят, на всю контору, обзывал делегатов лодырями, пьяницами, грозил увольнением с работы и судом.

Волнуясь, Валентин отпил из чайника холодной воды.

— Говорят, этот предатель вчера дал распоряжение начать сплошную вырубку леса около завода. «Хозяину, — говорит Плаксин, — нужны прибыли, а лес что? Лес через пятьдесят лет снова вырастет». Вы понимаете, какую подлость задумал этот выродок со своим управляющим? Они хотят одни горы да дикие камни нам оставить. Решили ради наживы в течение пятнадцати лет подчистую смахнуть все лесное богатство, а там живите, как хотите, их это не касается. Обидно, — с горечью и досадой продолжал Валентин, — что с мерзавцем стакнулся против своих же людей русский человек и не заводчик или буржуй какой, а выходец из простого люда.