Чужаки - [203]

— Мы, паря, встречать красных их не заставляли.

— Вы не заставляли, так другие заставляли, расстрелом грозили.

— Ну, силой не заставишь. Я бы, например, не пошел, — снова ударяя плетью по полыни, ответил Назаров.

Машутка смерила Назарова смеющимся взглядом, весело толкнула в бок.

— Сказал тоже. Кто ты, а кто они.

Истрескавшиеся, жесткие губы Назарова скривились.

Похвала девушки ему понравилась, и он невнятно пробормотал:

— Лезут, как овцы, одуревшие от волчьего воя… Ну и пусть.

— Мы должны разобраться. Люди ведь…

— Черт их разберет, — отмахнулся Назаров. — Если не все, то половина коммунисты. А таким, паря, мы пощады не даем.

— Дело не в пощаде, господин поручик, ты ведь и меня чуть было в коммунисты не записал, тоже без пощады могло быть?

— Да нет. Что ты, — оправдывался Назаров, — не о тебе я… Хотя скажи все-таки, паря, как ты тут с ними оказалась?

— Вот с выяснения личности бы и начинали. А то идете рядом, а я выхвачу наган да в вас… — и она беззаботно рассмеялась. — Чучелы гороховые, и мне не верите. В Челябинске я была, только что из госпиталя выписалась. Здесь у меня тетка живет, приехала сегодня утром навестить, а тут гонят всех на площадь: «идите красных встречать, иначе расстрел». Мы побежали предупредить людей и вот сами попали с ними.

— И тетка твоя здесь? — спросил Чугунков. — Вон шагает, — махнула Машутка рукой.

— Да. Дела, — покачав головой, протянул Чугунков.

— Не дела, а безобразие, господа офицеры, одни грозят расстрелом, другие тоже. — И вдруг решительно:

— Нельзя так дальше, люди это. Снимите конвой. Пусть домой идут.

— Как! Всех? — ошарашенный требованием Машутки, спросил Назаров.

— Всех! — еще более решительно подтвердила Машутка. — Пора научиться разбирать, кто прав, кто виноват.

— Всех не соглашусь ни за что, — отрезал Назаров, — половину туда-сюда, а половину в овраг, паря, немедленно…

Машутка перевела взгляд на капитана. К нему же метнулись округленные, злые глаза Назарова/ Вместо ответа Чугунков вынул из сумки записную книжку и, остановив лошадь, прижал книжку к седлу. Вырывая исписанный листок и, не глядя на Назарова, сказал:

— Хочу спросить мнение полковника. Поезжай, доложи лично. Мы пока будем двигаться на Челябинск.

Назаров неохотно взял бумажку, неохотно влез в седло. Прежде чем ехать, сказал со злостью:

— Хуже нет, паря, когда у командира слабит. Поду мал бы, о ком разговор…

Нижняя губа капитана задрожала:

— Не ваше дело, поручик. Командир я. Делайте то, что приказано. Ждать буду до вечера, не дальше. — Провожая Назарова взглядом, добавил:

— Зверь. Вот из-за таких люди и гибнут.

Глава сорок седьмая

На первом же привале Машутка стала просить Чугункова отпустить женщин. После некоторого раздумья капитан махнул рукой.

— Ладно, пусть будет по-твоему.

Решение Чугункова было не случайным. Поражение и развал колчаковской армии заставили даже его, всегда беспечного, задуматься над своей судьбой, над тем, что происходит. И чем больше думал, тем сильнее становилось чувство отвращения к армии народных врагов, в которой служил, и страх перед будущим. Он понимал, что надо на что-то решиться. Но тем не менее он, подобно плывущей на реке щепке, не находил в себе сил повернуть к берегу.

Прощаясь, Мария Яковлевна отозвала Машутку в сторону и, крепко обнимая, сказала, что будет ждать ее каждый час и каждую минуту. — Да не задерживайся. В городе начнутся большие дела. Не опаздывай.

— Как только добьюсь своего, сейчас же приеду, — показывая на Чугункова, ответила Машутка.

Марья с тревогой посмотрела на девушку.

— Смотри, будь осторожна.

Стремясь успокоить женщину, Машутка сказала:

— Не беспокойтесь. Он ведь ничего не знает. Разговаривать будем как равный с равным.

— Но ты все-таки остерегайся, — и, еще раз крепко обняв Машутку, пошла в обратную сторону.

Чугунков был искренне рад, что снова встретился с Машуткой. Особенно сейчас, в такую трудную для него минуту, когда надо было на что-то решиться. «Ей можно довериться. Но с чего начать и как начать?» — думал Чугунков, искоса поглядывая на ехавшую рядом девушку. Он впервые видел ее в Гражданской одежде. В ней Машутка казалась проще и ближе.

Слушая рассказ девушки о болезни, о госпитале, он нетерпеливо ждал, когда она переведет разговор на то, что его сейчас волновало.

Это же беспокоило Машутку, но, боясь все испортить, она начала издалека. Показывая на заблестевшее впереди озеро, девушка сказала:

— Как бы хорошо сейчас в воду. Потом полежать на песке и снова в воду, и так до самого вечера.

Чугунков рассеянно посмотрел на озеро, потом снова перевел взгляд на Машутку.

— Хорошо, да не для нас. Мы вон какими делами заняты, — и он ткнул черенком плети по направлению идущей впереди колонны. В голосе Чугункова ясно слышалась досада. Машутка поняла, что разговор начат удачно.

— Ты давно этим занимаешься? — спросила Машутка.

— Нет, первый раз. Командир заболел, вот меня и послали. Но мне это не по силам, рука не поднимается. Когда воюешь, другое дело. А так противно и тяжело… — и он устало махнул рукой.

— Сами виноваты, — смотря на Чугункова, строго ответила Машутка, — по своей охоте подличаем и молодость ни за грош, ни за копеечку губим. Посмотришь на других, люди как люди, а мы как проклятые, каждый день только и знаем, что со смертью переглядываемся.