Чужак с острова Барра - [41]
Она не выпускала изо рта свою маленькую трубочку с изогнутым черешком и расхаживала взад-вперед, шаркая резиновыми сапогами. Большой черный горшок на плите громко забулькал, жестяная крышка запрыгала, выпуская маленькие клубы пара. Когда мать сняла крышку, Кэнайна заглянула туда. В горшке бурлила желтоватая жидкость, и сквозь толстый слой жира торчали кости неразделанной тушки какого-то мелкого зверька, должно быть кролика. Закипела вода и в другом котле, и мать Кэнайны швырнула туда целую горсть чайных листьев. Стола в хибаре не было, и Кэнайна спрашивала себя, на чем они будут есть.
Отец вернулся, что-то буркнул матери и уселся на пол недалеко от печки. Мать сняла с печки горшок, котелок с чаем и поставила их на пол. Сняла с горшка крышку, перевернула, положила на пол, большой вилкой выудила кролика и положила на перевернутую крышку. Затем сняла зарумянившуюся, хрустящую лепешку и поставила сковороду рядом с кроликом, достала с полки над голубым шкафом жестяные кружки и большой нож, потом, насыпав в одну из кружек муки, сама опустилась на пол. Еда была готова, и Кэнайна робко уселась рядом с родителями.
Джо Биверскин откромсал лоскут мяса от кроличьей ножки, взял в руку и стал помахивать из стороны в сторону, чтобы остудить. Потом сунул его в рот целиком и стал быстро жевать. Зачерпнул из котелка чаю собственной кружкой, затем из кружки отсыпал муки в чай, тот побелел и загустел, И поставил свою кружку на пол остудиться.
Его жена отрезала кусок крольчатины и протянула Кэнайне. Мясо было горячее и жирное, и Кэнайне пришлось перекидывать его с ладони на ладонь, чтобы не обжечь пальцы. Отец перевернул сковороду, лепешка соскользнула на пол. Он оторвал кусок лепешки, окунул в похлебку и понес к рту, роняя на штаны желтоватые капли.
Не было ни тарелок, ни столовых ножей, ни вилок; не было ни сливочного масла, чтобы намазать на хлеб, ни молока, ни сахара к чаю. Кэнайна откусила небольшой кусочек мяса, но оно было жесткое, с сильным запахом и не понравилось ей. Когда она поднесла кусок мяса ко рту, сок от него побежал по ладони прямо в рукав свитера. Лепешка оказалась вкусной, почти такой же, как хлеб, но она валялась на полу, и Кэнайна смогла проглотить только несколько крохотных кусочков. Отец с матерью ели в охотку, вновь и вновь окуная кружки прямо в котелок с чаем, не жуя глотали мясо кусок за куском. Кэнайна пыталась сжевать кусочек мяса с лепешкой, почувствовала приступ тошноты и больше есть не могла.
В тот же день, чуть попозже, Кэнайна и ее новая подружка Элен Чичикан отправились гулять по поселку. Полуденное солнце пригревало, тропинки совсем расползлись от слякоти. Элен сказала ей, что почти все индейские семьи из Кэйп-Кри провели зиму в лесах, охотились на бобров. У каждого семейства был свой собственный, переходивший от поколения к поколению участок. Некоторые уходили в глубь лесов миль на двести, и, чтобы добраться назад, нужно две недели идти на лыжах. Но половина семей уже проделала этот долгий путь и с добытыми шкурами вернулась сюда, в летний лагерь на берегу. Теперь, сказала Элен, они готовятся к весенней охоте на гусей. Как только с юга вернутся первые стаи н и с к у к, крупных серых канадских гусей, все вновь двинутся в глубь страны. Правда, для охоты на гусей, объяснила она, им не придется идти так далеко, как зимой, когда надо ставить ловушки, потому что край озер и болот, начинавшийся в десяти милях от поселка и кончавшийся в пятидесяти — одно из наилучших мест для охоты на гусей на всем побережье залива Джемса. Кэнайна внимательно слушала; она давным-давно позабыла обычаи и порядки мускек-оваков.
Церковь и дом миссионера находились в самом центре индейского поселка. Кэнайна заметила, однако, что строения Компании Гудзонова залива стоят в отдалении от рваных индейских вигвамов. Девочки пошли туда, и Элен показала Кэнайне лавку, где принимают в обмен меха. Потом Элен повела ее к дому, где живет начальник почтовой конторы с женой, и, глядя на этот дом, Кэнайна почувствовала щемящую тоску. Дом был большой и чистый, недавно выкрашенный в белый цвет и окруженный нарядной белой оградой. Тщательно очищенные от снега дощатые мостки вели к дверям. По фасаду шла просторная веранда, а на многочисленных окнах висели белоснежные занавески. На бревенчатой башенке рядом с домом, подгоняемые бризом, вертелись крылья большого ветряка; сестра, сопровождавшая Кэнайну, еще в Мусони показала ей такие же ветряки и объяснила, что в местах, куда не доходят линии электропередачи от больших городов на юге страны, ветряки производят электричество для освещения и подачи воды.
— Это Рамзеи, — сказала Элен. — Хорошие люди. Его зовут Берт Рамзеи, а ее Джоан, но все называют их — мистер и миссис Рамзеи. Говорят, в их доме все очень красивое, там много всяких вещей, но индейских ребят никогда не пускают туда, не разрешают входить за ограду - это очень строгое правило, и что там в доме — полная тайна.
«Самсон и Самсониха», «С утра до темноты», «Наша Вера Ивановна»… ранние рассказы Василия Аксенова, написанные до «Коллег», до мировой известности, вошли в эту книгу. Не публиковавшиеся полвека, собранные по страницам старых журналов и газет, они станут подарком любителю русской прозы.
Впервые в России выходит книга Генри Парланда — финского писателя и поэта, писавшего по-шведски. Необычайно одаренный молодой человек, за несколько лет творческой жизни Парланд успел издать сборник стихов, высоко оцененных современниками, написать десятки рассказов, опубликовать статьи и эссе о литературе, кино, театре, балете и, наконец, написать прославивший его роман «Вдребезги».Герой романа пытается возродить в памяти образ умершей возлюбленной, для чего обращается к ее фотографиям. Процесс воспоминания сравнивается с проявлением фотоснимков.
Юрий Гальперин, один из самых интересных русских прозаиков второй половины XX века, почти не известен в России. Три главные его вещи — «Играем блюз», «Мост через Лету» и «Русский вариант» — не могли быть опубликованы в Советской России. Широкому читателю на родине они стали доступны только в середине девяностых, однако потонули в потоке «возвращенной литературы». Это, конечно, несправедливо. По слову Андрея Битова, «Гальперин тяготеет к той культурной ветви, которая привита к стволу русской литературы Набоковым».
В сборнике повестей «Трансплантация» автор поднимает острые вопросы, волнующие общество, — любовь и предательство, законы и совесть, честь и справедливость, милосердие и жестокость…Перед вами — яркие события, необычные судьбы, неожиданные сюжетные ходы.
Нет, не распахивал трехлетний Якоб Шроттке из немецкого поволжского села Гуссарен в июне 1941 года Гитлеру ворота на Москву с востока, и совершенно несправедливо наказана была по этому страшному наговору НКВД вся поволжская республика российских немцев вместе с Аугустом Бауэром, изгнанным из родного дома и депортированным в казахскую степь в сентябре 1941 года: рыть нору рядом с семейством сусликов, чтобы пережить зиму.Много зим еще последовало после той первой, и много чего довелось пережить Аугусту Бауэру.
1979 год. В армии США формируется новое секретное подразделение. Состоящим в нем военнослужащим предстоит забыть не только обо всех традиционных способах ведения боевых действий, но даже о законах физики.Солдаты, умеющие по приказу становиться невидимыми, проходить сквозь стены, и даже — самое невероятное — убивать животных взглядом.Это не шутка и не вымысел, а реальная история таинственного Первого Земного батальона, о котором до сих пор ходит множество слухов и легенд.Первый Земной батальон возвращается… в потрясающей воображение книге, которая легла в основу сценария нового голливудского блокбастера с Джорджем Клуни, Эваном Макгрегором, Кевином Спейси и Джеффом Бриджесом в главных ролях!