Чужак - [16]

– Мне Шарп не нравится, – вмешался Генри. – Он может плохо повлиять на Элис.

Та потерла ладонями глаза, за которыми начиналась головная боль.

– Мне уже двадцать четыре года, Генри. Никто не повлияет на меня, кроме меня самой. Я только что познакомилась с Саймоном. И я не настолько глупа, чтобы красивый чужак превратил меня в свою куклу.

– Если мы не сменим тему, – прорычал Генри, – я побегу к Адаму Рилеру и прогоню его свиней прямо через наш дом!

Сара вздохнула и, уставившись на мужа, пробормотала:

– Последнее время погода стоит хорошая.

Удовлетворенный тем, что о Шарпе забыли, Генри успокоился. Элис же, стараясь избегать выразительных взглядов Сары, сосредоточилась на еде. Но от мыслей о Саймоне не избавилась – они кружили у нее в голове как мотыльки над лужайкой в солнечный день. В детстве она часто танцевала вместе с ними, пока солнце не садилось за горизонт и ее не звали домой.

Саймон не впервые шел в длинной колонне. Во время армейской службы он не раз бывал на марше, иногда – во время назойливых муссонных дождей. Грязные дороги, пыльные тропы или попытка пробиться сквозь непроходимые джунгли… А за солдатами следовали проститутки и маркитанты, доставлявшие провизию.

Конечно, сейчас Саймон шел не на битву, но опасность по-прежнему была реальной. Рудник не был безопасным местом.

И где-то в этой огромной толпе находилась Элис. Мысли о ней не покидали его почти всю ночь.

Солнце еще только вставало. Небо было светло-серым, между зубчатыми холмами клубился туман, на вершинах блеяли овцы, а птицы в кустах пели свои утренние песни. Рабочие же тихо переговаривались – слишком тихо.

Неофициальным девизом Лондона являлись слова: «Шуми как можно чаще». Люди особенно неистовствовали между шестью и десятью часами утра, когда то и дело грохотали колеса фургонов и омнибусов и раздавались крики уличных торговцев и прохожих, ругавшихся друг с другом на улице. Иногда даже казалось: всякий, кто не шумел, немедленно подвергался штрафу, а к ногам провинившегося привязывали оловянные кастрюльки, чтобы гремели погромче.

Но Саймон знал, что и в Корнуолле покой и тишина долго не продлятся. Ведь шахты считались одними из самых шумных мест на земле. Но отдых и покой в его расписании не значились.

– Я не вижу Джо и Джорджа, – сказал он Эдгару.

– Джо не пришел домой ночью, – сообщил Эдгар. – Как и Джордж. Скорее всего их бросили в кутузку.

– И сколько они там пробудут?

Эдгар пожал плечами.

– В зависимости от желания хозяев. Может, мы увидим их завтра. А может, не увидим до дня летнего солнцестояния.

То есть целых три недели. Условия же пребывания в местной кутузке скорее всего были не самыми благоприятными. Несколько дней могли нанести непоправимый вред здоровью человека. Но здесь хоть не секли в отличие от армии, хотя и там – так считалось – давно запретили порки (невозможно было посадить под арест солдата во время военных действий, так что оставалась порка). Саймон не раз видел солдат, привязанных к столбу или к дереву, а другие солдаты секли их розгами, пока несчастный не лишался чувств. Но, слава богу, самому ему никогда не приходилось терпеть подобное, хотя иногда он был чертовски к этому близок. И его едва не схватили, когда он крался в расположение части после веселой ночи в «кварталах наслаждения» в Секундерабаде. Он вернулся как раз вовремя – к утренней поверке, – но с чертовски тяжелой головой.

– Вряд ли это понравилось их женам, – пробормотал Саймон.

Неудивительно, что Элис всячески пыталась предотвратить увод шахтеров. Тот, кто сидит в тюрьме, ничего не зарабатывает, и она это знала.

– Само собой, – кивнул Натаниел. – Но что тут поделать? – Он похлопал Саймона по плечу. – Не расстраивайся, парень. Делай свое дело, будь спокоен и больше не спотыкайся о констеблей – тогда не окажешься в тюремной камере.

– Может, хоть там я не услышу храпа Эдгара, – отозвался Саймон, и все остальные негромко рассмеялись.

И все же от него не ускользнули настороженные взгляды многих шахтеров, а также тот факт, что вокруг него вдруг образовалось пустое пространство. Держали дистанцию.

– Я не пробыл в Тревине и дня, но на меня уже смотрят враждебно, – тихо сказал он Эдгару, но тот отмахнулся:

– У нас тут полно причин держаться особняком.

Глядя на рабочих, Саймон отметил, что многие шли группами, болтая и размахивая жестянками с обедом. Но так было не со всеми. Некоторые внимательно ко всему приглядывались и, казалось, подслушивали чужие разговоры. Саймон попытался запомнить лица этих людей. Конечно же, шпионов. Что ж, неудивительно. Управляющие наверняка платили тем шахтерам, которые были их ушами и глазами. Так что следовало соблюдать осторожность, когда они находились рядом.

Один из шпионов держал руку в кармане, постукивая пальцами… «Похоже, по карандашу для заметок», – мысленно отметил Саймон. Еще один – с плоским лицом – старался держаться к нему поближе. Но, должно быть, что-то привлекло его внимание, и он отошел, оставив Саймона на минуту-другую.

– Люди могут избегать меня, это их дело. Но им следует знать, что я не работаю на компанию.

Некоторые были шокированы таким заявлением нового механика. И даже Натаниел и Эдгар уставились на него с удивлением.