Чувства - [47]

– Ты, Рыбарь, охренел окончательно! – Голос разъярённой Гани перекрыл звуки музыки, под которую лихо отплясывали гости именинника. – Притащить шлюх в приличный дом! Чтобы духу их здесь не было!

– Что ты, голубушка, – Рыбарь растянул в пьяной улыбке свои полные губы. – Всё нормально. Я политесу с детства обучен. В приличный дом – ни-ни! Только к тебе!

Ганя отвесила наглецу такую мощную оплеуху, что тот кубарем полетел под стол, сбивая, как кегли, ошарашенных таким оборотом дела гостей. Кеша конфликт ликвидировал довольно оперативно: шлюхи уехали на заказанном за счёт именинника такси, а Рыбаря тихонько увели на мансарду, где он благополучно заснул в старом кресле-кровати.

Наутро Ганя поставила Кеше новый ультиматум: никаких сомнительных гостей. Или развод. Муж ласково кивал разбушевавшейся супруге, соглашаясь со всеми её требованиями. Больше проститутки в доме Батуева не появлялись, по крайней мере откровенные профессионалки. Но репутация дома была основательно подпорчена.

А вот Кешу репутация салона совсем не беспокоила. Его волновали другие проблемы. Жена с некоторых пор категорически отказывалась исполнять супружеские обязанности. Говорят, что для некоторых женщин роль важнейшего вторичного полового признака мужчины исполняет толщина его кошелька. Ганя явно входила в их число. Как только Кеша перестал зарабатывать – он тут же утратил для неё всяческую сексуальную привлекательность. Она уже основательно позабыла, какие страдания её «деликатному размеру» доставлял гигантский половой орган предыдущего мужа, и начала злобно попрекать Кешу его микроскопическим сексуальным оснащением.

– На его конец вполне можно ватку намотать и уши им от серы почистить, девочки! – громогласно оповещала она подруг после того, как Кеше после долгих уговоров удавалось затащить её в постель. – Даже в носу толком не поковыряешь, хотя нос, как вы сами видите, у меня не самых гигантских размеров.

Кеша стоически сносил публичные оскорбления и не реже одного раза в неделю пытался добиться от супруги взаимности. Удавалось ему это нечасто. От этого страдало Кешино самолюбие, но отнюдь не его половые аппетиты. Его мужская харизма с возрастом не ослабла (если не принимать в расчёт Ганины настроения), а возможностей для того, чтобы завязать ни к чему не обязывающий лёгкий роман, у Батуева было предостаточно. Вообще он считал всех женщин, приезжающих в Ганин салон, своей законной добычей. Всех без исключения, невзирая на возраст, внешние данные и социальный статус. Кеша игриво поглаживал приглянувшуюся ему человеческую самку по спинке, незаметно его лапища опускалась на ягодицы жертвы, тем временем пузатенький донжуан что-то нашёптывал в розовеющее от смущения ушко и подталкивал даму к дверям баньки. Кеша заслуженно пользовался репутацией замечательного банщика. Он мог так отходить клиента парой веников с двух рук, что дух счастливчика отделялся от бренного тела и возносился к покрытым паром вершинам физиологического наслаждения.

– Нет, нет, дорогуша, только голенькой. Спускай-ка, дорогуша, трусишки. По нашему русскому обычаю париться нужно на голое тело. И нечего стесняться, здесь все свои: ты да я, – ласково приговаривал Кеша, помогая очередной любительнице парилки освободиться от нижнего белья.

Что потом происходило с осоловевшими от оздоровительной банной порки дамами – не составляло секрета для большинства гостей Ганиного салона. Сколько раз её подруги, не вовремя заглянув в предбанник, становились свидетельницами весьма откровенных сцен и с пунцовыми лицами бежали к Гане, стремясь просветить несчастную жертву супружеской измены.

– Ой, Гануся, что я сейчас в предбаннике видела, ты вот Наташку подругой считаешь, – стрекотала, выпучив маленькие белёсые глазки, Жанна Сатановская, у которой были все основания насолить Кеше. Тот только раз попарил её в заветной баньке, а потом стал отказывать в этом удовольствии назойливой бабёнке по причине её редкостного плоскожопия и фантастической стервозности.

– Они там с Кешей твоим…

– Стоп! Ни слова, подруга. Позвольте мне не знать о грехах моего мужа.

Ганя, приподняв надменный подбородок, покинула изумлённую Жанну и отправилась на традиционную прогулку к расположенному поблизости пруду, покрытому густой ряской. Вечерами здесь то звучали изумительные хоры сексуально озабоченных лягушек, то насвистывали в ближайшей ольховой роще соловьи.

Глава 9

Милочка была совсем не в Кешином вкусе: реденькие кудряшки, невыразительное личико, светлые глаза неопределённого цвета. Где-то под пятьдесят (Кешина ровесница), выглядит на свои: лицо покрыто сеточкой морщин, сутулые плечики. Пару лет назад Милочка овдовела, жила теперь с пожилыми родителями и двадцатитрёхлетним сыном в небольшой двухкомнатной квартире. По профессии – искусствовед, преподаватель местного университета. Специализация – история народного костюма. Кто её привёз в усадьбу Кеши и Гани, так и осталось неизвестным. Но Милочка, как ни странно, там прижилась. Она не принимала участия в интеллектуальных дискуссиях, не участвовала в интригах и скандалах, которые так развлекали хозяев шалман-салона. Милочка тихонечко сидела в уголке и, улыбаясь чему-то понятному только ей самой, занималась каким-нибудь рукоделием: вязала шарфики, плела макраме, нанизывала бисер, составляла букеты из цветов, собранных на Ганиных клумбах. Кеша обратил на неё внимание только в третий или в четвёртый её приезд. Тот уик-энд выдался необычно спокойным, гостей приехало мало, тому виной была дождливая погода. Кеша откровенно скучал – ни тебе скандалов, ни симпатичных женщин. Ганя снова отказала мужу в близости, сославшись на усталость. Она полдня потратила на то, чтобы избавить площадку перед домом от сорняков. Кеша в своё время не позаботился уложить брусчатку как надо, а потому во все щели между брусками лезла трава, что не соответствовало Ганиным представлениям о том, как должен выглядеть ухоженный дворик перед усадьбой.