Чувашские легенды и сказки - [66]
Ночью пришел злой дух, а рубаха ему и говорит:
— Погоди-ка, послушай, что мне пришлось видеть и испытать на своем веку.
— Ну, говори, — ответил злой дух.
— Еще до того, как на свет появиться, — начала свой рассказ рубашка, — и то сколько всяких хлопот со мной было. По весне землю вспахали, заборонили и только после этого меня, коноплю, посеяли. Прошло какое-то время — меня проборонили еще раз. Только тогда я взошла, на свет появилась. Ну, а когда появилась, расту, к солнышку тянусь…
— Ну, хватит, наверное, — говорит злой дух. — Пусти!
— Уж если начал слушать — дай досказать, — отвечает рубашка. — Когда я вырасту и созрею — меня выдергивают из земли…
— Я понял, — опять перебивает злой дух. — Пусти!
— Нет, еще ничего не понял, — не пускает его рубашка. — Дослушай… Потом меня молотят, отделяют семена…
— Хватит! — теряет терпение злой дух. — Пусти!
Но в это время на дворе кукарекает петух и злой дух исчезает, так и не побывав у вдовицы.
На другую ночь он прилетает опять. И опять рубашка не пускает его.
— Так на чем я остановилась? — говорит она. — Ах, да, на семенах. Мои семена обдирают, веют, кладут на храпение, а то, на чем выросли семена, — коноплю — сначала складывают в стога, а потом долго, целых три недели, мочат в воде.
— Ну, все что ли? — спрашивает злой дух. — Пускай!
— Нет, не все, — отвечает рубашка. — Я же еще в воде лежу. Через три недели меня вытаскивают из воды и ставят сушить.
— Хватит! — опять начинает сердиться злой дух. — Пусти!
— Ты же еще самого-то главного не слышал, — отвечает рубашка. — Не знаешь, как мнут-ломают мои кости… Так вот ломают и мнут меня до тех пор, пока все тело от костей не очистят. Мало того: еще кладут в ступу и давай втроем-вчетвером толочь пестами.
— Пусти! — опять начинает терять терпение злой дух.
— Из меня выбивают всю пыль, — продолжает рубашка, — оставляют лишь чистое тело. Потом меня вешают на чесалку, разделяют на тонкие волосинки и прядут. Напряденные нити наматывают на мотовило, потом опускают в щелок. Тогда мне бывает трудно, глаза забиты золой, я ничего не вижу…
— А я не хочу тебя больше слушать! — говорит злой дух и уже хочет пройти в избу, но в это время кукарекает петух и он исчезает.
И на третью ночь явился злой дух.
— Потом меня стирают, сушат, делают из меня мотки и пропускают через бердо, ткут и получается холст, — продолжает свой рассказ рубашка.
— Теперь-то все! — говорит злой дух. — Пусти!
— Еще совсем немного осталось, — отвечает рубашка. — Уж дослушай… Холст кипятят в щелочной воде, стелят на зеленую траву и стирают, чтобы вышла вся зола. И опять, уже по второму разу, толкут меня втроем-вчетвером, чтобы я стала мягкой. И только после этого отрезают от куска, сколько нужно, и шьют. Вот только тогда положенное в землю семечко становится рубашкой, которой сейчас и завешена дверь…
Тут опять на дворе кукарекнул петух, и опять злому духу, не солоно хлебавши, пришлось убираться восвояси.
В конце концов надоело ему стоять перед дверью и слушать рубашкины россказни, с тех пор он перестал прилетать в этот дом и оставил молодую вдову в покое.
ПРОДАЛ СЫНА ЧЕРТУ
Пошел Иван куда глаза глядят. Идет и все думает, не попадется ли кто навстречу, не поделится ли с ним какой едой. Но уже и вечер наступает, а никого на дороге не видно. «Плохо мое дело, — думает Иван. — Так можно и с голоду умереть, черт побери». И только он так подумал — появился на дороге человек. Повстречался с Иваном и спрашивает:
— Что ищешь, приятель, куда идешь?
— Иду куда глаза глядят, — отвечает Иван. — А ищу какой-нибудь еды. Хотя бы нищий попался, все бы куском хлеба поделился.
Встречный путник говорит:
— Проси у меня, что тебе надо, и я дам.
— Спасибо, добрый человек! — воспрянул духом Иван. — Много-то мне не надо, дашь денег на еду да на одежду и то хорошо.
— Я тебе дам денег без счета, дам столько, сколько бы ты ни запросил, — сказал путник, — но за это ты мне кровью напишешь расписку, что отдашь своего первенца-сына, когда ему исполнится восемь лет.
Иван охотно согласился, порезал мизинец и расписался кровью, что отдаст своего сына-первенца в возрасте восьми лет. Встречный путник взял у него расписку, вручил мешок золота, сказал: «Встретимся через девять лет», — и пошел своей дорогой дальше.
«Видно, сам бог послал мне этого дурачка, отвалившего мешок золота за неродившегося сына», — радуется Иван. Откуда ему было знать, что дурачком этим был не кто иной, как черт, и не кому другому, а черту он заложил своего сына-первенца!
