Чумовой рейс - [7]

И он понял, что она должна быть на его лайнере. Она выходила еще три раза, и он встречал ее с той вожделенной бледностью на лице, которая появляется у мальчишек, когда они ждут выхода из школы девочек, чтобы идти за ними следом до самого дома.

Она смотрела на него, он на нее.

Жидков даже педика-кутюрье полюбил за то, что тот, вызванный к столику и приглашенный усесться, хоть и с третьего раза, но все-таки дал телефон женщины.

– Я вас умоляю, – пищал он, ломая руки, – исключительно из соображений уважения перед влиятельным человеком. Они такие хрупкие, их психика столь ранима… Быть может, я приеду к вам вечером и мы обсудим, как вам лучше общаться с Кирой?..

Но обсуждать правила поведения с женщинами в присутствии лиц, имеющих явные отклонения от традиционной ориентации, в планыЖидкова не входило. Гомосексуалистов хватало на его лайнере. Те семь цифр, что пылали вдохновением на табло его телефона, – это все, что было нужно.

Он не выдержал и позвонил через пятнадцать минут после окончания показа. Когда в трубке раздалось ее несмелое, уже почти готовое к разговору с ним «алло», он понял, что работа будет нетрудной. Таким голосом разговаривают утомленные безразличием мужей женщины.

– Я тот мужчина, что смотрел на вас из первого ряда.

– Тот высокий, с волевым подбородком, пронзительным взглядом и чистыми побуждениями?

Он едва не рассмеялся тому, настолько неточно был описан его словесный портрет. «Да-да, работа будет нетрудной!»

– Я могу увидеть вас вне стен этого заведения? Я не называю его злачным только потому, что увидел здесь вас.

– Знаете, я уже вызвала такси…

Она вызвала такси. Она вызвала такси! Вот что, оказывается, может помешать Евгению Петровичу присвоить ее себе! Чувствуя, что заходит далеко и быстро, он встряхнул головой, испугав официанта, только что принесшего ему двойную порцию текилы, и проговорил в трубку чистым, поставленным голосом:

– Кира, я оплачу такси. Оно уедет обратно пустым. Я отвезу вас куда угодно сам. Только скажите.

– Я, вообще-то, в Сан-Марино собиралась, – пошутила она.

– Так в чем же дело? – вскричал он, понимая, что половина трудного разговора уже позади. Позабыв, что завтра ему следует быть выбритым и в отутюженном костюме, то есть в департаменте мэрии по строительству, он выпалил: – Я сам давно не был в Сан-Марино. Я покажу вам город, мы увидим тур «Формулы-1», я угощу вас тамошним коктейлем «Семь звезд».

Они ехали в «Мерседесе» за перегородкой, отделяющей их от водителя.

Кира уже понимала, что уезжает от Гриши.

Поездка длилась долго, хотя на дорогу до дома Жидкова приходилось не более двадцати минут езды. У самого подъезда он, с выбившимся на отвороты пиджака воротником рубашки с «ломаным», под бабочку, воротником, но без бабочки, вышел и, подав руку в глубь салона, вытянул Киру на свет.

Сейчас, когда прическа ее была сбита, платье чуть развернуто в талии, а глаза мутны от поцелуев, она была еще красивее, чем на подиуме, где за каждым завитком ее волос ухаживали несколько стилистов. Уже ни слова не говоря и ничему не возражая, она прошла с ним до лифта, куда вошли и несколько его охранников, поднялась на девятнадцатый этаж и вошла в его квартиру.

Таких квартир она еще не видела. Картины, напольные вазы, стеклянные стенды с украшениями, витые золоченые колонны, подпирающие комнаты, малахитовая спальня и ванна размером с Онежское озеро, в которую запускал воду золотой кран…

– Я хочу, чтобы ты здесь осталась навсегда, – сказал он.

Она прильнула к его плечу и заплакала.

– Ты плачешь, потому что так долго меня искала, да? – спросил Жидков, хищно улыбаясь самому себе через плечо Киры в зеркало. – Или оттого, что я тебя чем-то обидел?

– Как верно ты умеешь подбирать слова, – ответила она, сжав зубами уголок его накрахмаленной сорочки. – Я так долго тебя ждала…

Она словно сошла с ума.

Эта ночь была самой волшебной из тех, что случались с Жидковым. Ночи с женой он уже не помнил. Она ушла, оставив его с дочерью, память о ней притупилась, осталось лишь уважение и благодарность за то, что она была вместе с ним в печали и радости, в заботах и проблемах до самой смерти. До ее смерти. Жидков начал новую жизнь, и она ему нравилась.

Его снова полюбили. И он, не сдержавшись, рассмеялся. Своим смехом начальника, не привыкшего к противоречиям.

* * *

Всех женщин они делили на три равные группы. У каждой группы свой девиз. Первые руководствуются правилом: «Чтобы быть женой генерала, нужно выйти замуж за лейтенанта». Вторые это мнение презирают, находясь в твердой уверенности в том, что если ты хочешь быть женой генерала, то выходить нужно именно за генерала. И наконец, представительницы третьей. Это представительницы российского слабого пола, которые остаются при особом мнении. Они считают, что, для того чтобы по-генеральски жить, то есть пользоваться благами, получаемыми от генералов этой жизни, вовсе не обязательно сковывать себя какими-то обязательствами, например браком.

Лучшие из них, ошибившись однажды в жизни, идут к новой мечте, преодолевая преграды. Мечта о теплой жизни превращается в манию, и самые настойчивые и привлекательные рано или поздно получают бонус. С того момента, когда в ресторане или на чужой свадьбе появляется хорошо говорящий на русском Антонио Бандерас со счетом в банке, напоминающим номер московского телефона. Он кладет на них возбужденный от первого удара бокала шампанского взгляд – и цель достигнута. Или она кладет на Бандераса – неважно. Главное, цель достигнута. То есть оправданы средства, которые к тому моменту были затрачены. Но эти средства ничто по сравнению с теми, которые поступают в распоряжение будущей любимой сразу после первого контакта.