Чумовая попаданка в невесту - [37]

Прошка задохнулась от ревности, но ничего не сказала. А я стала решительно выбираться из-под мехов. Пора примерить обновочку!

— Куда?! А ну, лежи! — попыталась остановить меня Прошка, но разве ж я послушаю? Встала на ноги, задрала рубаху до груди и, зажав подол подбородком, натянула на себя трусы. Фенечка бросилась завязывать ленточки с одной стороны, Прошка, чтобы не уступать сопернице, — с другой, а я только вздохнула:

— Эх, зеркало бы сейчас… В полный рост…

— Есть зеркало, есть! — вскинулась Прошка и закопалась в сундуке. Вытащила маленькое зеркальце для лица и сунула его мне в живот. Я настроила нужный угол и залюбовалась подтянутыми мышцами, плавной линией бёдер, на которых так красиво лежали, свисая вниз, ленточки бантов. Э-э-э-э, секси-леди! Поменяв положение ног, снова глянула. Матвей бы одобрил, я его знаю. А вот кто одобрит или даже увидит тут? Только девчонки… Напрасная трата усилий и ткани…

Дело близилось к ужину, и у меня засосало под ложечкой. Жра-а-ать! Особенно после купания, отогревания и всяких сбитней с травяными чаями. Опустив рубаху, я деловито осведомилась:

— А мы есть сегодня будем? Собираться в столовой? Или все болеют, и еду никто не готовил?

— Так я принесу, лапонька моя! — с готовностью вскочила Прошка. Но я покачала головой:

— Во-первых, мне хочется видеть других невест. Самой на них посмотреть. А во-вторых, чего ты будешь таскаться с тарелками на второй этаж? Спустимся и поедим нормально.

Даже если Прошка и была недовольна, высказать это она не решилась, помня отпор сегодняшнего утра, и без единого вздоха принялась меня одевать. Фенечка тоже нарядилась в перешитое из моей одежды платье и была готова следовать за нами. Кусь намывал гостей, тёр лапкой мордочку и посматривал на нас хитренько. Впрочем, у этого зверька всегда было такое выражение мордочки. Небось, опять решил сбежать и погулять на свободе. Я наклонилась к кото-совёнку, погладила его и сказала ласково:

— Главное, никому не попадайся на глаза, Кусёныш! И возвращайся скорее.

Уж лучше бы собакой был, честное слово, подумала я, спускаясь по узкой лестнице на первый этаж. Тогда можно было бы его брать с собой… А так… Думай, переживай, что может случиться с милым зверёнышем в городе, полном недоброжелательных людей… И вдруг осознала: ведь то же самое чувствовала моя мама, отпуская дочь одну в школу, на тренировки по дзюдо, в магазин. Как она должна была волноваться! А мне всё было нипочём. Дети думают, что они бессмертны…

В столовой сидели на лавках служанки и чесали языками, совершенно не стесняясь Филомену и княжну Самарову. Когда я вошла, девки зыркнули исподлобья, замолчав на секунду, а потом принялись за прерванный разговор.

— А Настька-то, Настька! Слышали её? Грит, боярышня, да я б за тя нырнула б, токмо б сказала!

— Так ить Настька уж с каким-то хлопцем туточки миловалася…

— Хотела в Белокаменной жить, да не срослось.

— Боярышня ейная больно пугливой оказалася!

Незаметно покачав головой, я подсела к новой подруге. Филомена выглядела не лучшим образом, но держалась изо всех сил. Улыбнулась мне застенчиво, сказала:

— Ох уж эти испытания…

— Слышала, что ты тоже нырнула.

— Кабы не нырнула, собирала бы сундуки да обратно на Север бы вратилася, — кротко ответила девушка. — А батюшка строго наказал туточки жениха найти.

— Суровый он у тебя, — осторожно заметила я. Филомена протянула мне кусок пирога с мясом:

— Не суровый, а деловитый. Хочет туточки укрепиться с торговлей. А как лучше, ежели не через собственную дочь?

— Спасибо. А чем он торгует?

— Меха северных зверей, кованые замки, копья, — вздохнула Филомена. — А этого и туточки хватает… Твоя шуба вон — ах как хороша!

— Реклама — двигатель торговли, — задумчиво заметила я. — Знаешь, на каждый товар найдётся свой покупатель, если правильно его пропиарить.

— Чего?

Серые глаза с тёмным кантиком по радужке глянули непонимающе, и я быстро поправилась:

— Ну, возвестить всему городу, что меха ваши самые тёплые, потому что северный зверь живёт на большом морозе. А замки сделаны иноземными мастерами, поэтому изысканнее и надёжнее.

— Как интересно, — Филомена подалась ко мне. — Думаешь, сработает?

— Всегда это работает.

— Напишу батюшке письмецо, пожалуй. Всё, как ты говоришь, опишу. А ты, когда станешь княгиней, уж не позабудь обо мне!

Я усмехнулась, покачав головой:

— Так-таки и стану! На чём нагадала? На картах или на воске?

Филомена наклонилась ко мне и зашептала горячо:

— Станешь, станешь, не сомневайся. Мы вам с княжной туточки не помеха, уразумела я, что надо княгине Ольге. Ить невестку с характером, а не безответную родильницу… Ты с Самаровой поборешься, а мы уж как-нибудь себе женихов найдём средь боярских сынков. Видала я их, есть хорошие мужчины, как не быть! А тебе уготована великая судьба, тебе быть княгиней Белокаменного, не Самаровой.

— Перестань, — я помотала головой, отложив пирог. Даже неприятно стало — будто за меня всё уже кто-то решил. А ведь я сама ещё не была уверена, нужно мне это замужество или нет… Яромир, конечно, хамло и собственник, но из себя мужик хоть куда, а княжича того один раз видела, и то мельком. А выходить замуж по расчёту за непонятного мямлю мне не хотелось даже из-за денег, не то что из-за какого-то княжества. Поэтому я строго глянула на Филомену и сказала твёрдым голосом: