Чумной корабль - [15]

— Что видите? — поинтересовался Хуан спустя пять минут молчаливого наблюдения.

— Насчитал шестерых, — ответил Линк.

— Подтверждаю, — добавил Эдди.

— Макс?

— А вам не кажется, что вон там слева не груда белья, а дрых­нущий охранник?

Остальные проверили место, указанное Максом, силясь раз­глядеть человека. И правда, «груда белья» внезапно вздрогнула, повертела головой, почесала руку и беспечно откинулась об­ратно.

— Глаз-алмаз, старик, — заметил Хуан. — Так и быть, боль­ше не буду смеяться над твоими очками для чтения. Итак, че­тыре охранника наверху на смотровой площадке, двое у входа, ну и наша спящая красавица. Линк, Эдди, те, что наверху, — на вас. Макс, проследи, чтобы соня не проснулся, а я беру на себя тех двоих у двери. — Кабрильо посмотрел на часы. Час ночи. Вряд ли они будут меняться до рассвета. — У нас ровно час, чтобы вернуться на борт «Номада», если мы хотим успеть до трех часов; так поторопимся же!

Группа снова опустилась и поплыла дальше по доку, Макс остановился неподалеку от спящего охранника, спрятавшись в тени «Палтуса». Эдди и Линк добрались до металлической лестницы, ведущей на смотровую площадку. Хуан же, в свою очередь, вылез из воды и спрятался за ящиками в сотне метров от освещенного входа с парой скучающих охранников.

Он как можно тише стянул с себя акваланг и гидрокостюм. Под ним была форма капитана сирийских ВМС, в точности до галстука и нашивок. Нелепо выделялись лишь резиновые са­поги для погружения, но с этим он уже ничего не мог поделать. Хуан вложил пистолет в кобуру и надел кепку, чтобы скрыть светлые волосы. Подождав остальных, он уверенно вышел из-за ящиков и строевым шагом направился к охранникам.

Хаун был в двадцати шагах от двери, когда один из охранни­ков наконец заметил его. Он тут же вскочил на ноги, недоуменно озираясь, и, вспомнив, что оставил свой «АК-47» на полу, начал растерянно шарить в поисках автомата. Кабрильо невозмутимо приближался, а тот в конце концов нашел свое оружие и напра­вил его Хуану в грудь. Тем временем его напарник тоже кое-как поднялся, пытаясь поднять оружие, но запутался в ремне.

— К чему этот цирк? — надменно спросил Хуан на превос­ходном арабском. — Я капитан сирийский военно-морских сил Ханзи Хурани, гость начальника вашей базы адмирала Рамазани.

Те так и застыли, нерешительно переглядываясь. Один из них переспросил на ломаном арабском:

— Кто-кто?

— Капитан Хурани. — Кабрильо начал выходить из себя. — Аллаха ради, да я же раз десять входил и выходил из здания за эту неделю! Разумеется, вас поставили в известность, что я прибыл на демонстрацию вашего чудо-оружия, тех торпед, что порвут врагов в клочья.

Хуан понимал, что тот еле улавливает слова его быстрой речи, но здесь важны не слова, а интонация. Нужно убедить их, что он свой. На столе рядом с переполненной пепельницей, тарелками с засохшими остатками пищи и скомканной груды газет лежала рация. Плохи ваши дела, если вы называете это охраной.

— Я потерял счет времени на подлодке… — Хуан выдавил виноватую улыбку. — Ну ладно, я уснул в капитанской каюте. Снилось, что именно мне предоставят честь первому ударить по американским империалистам.

Охранник продолжал подозрительно осматривать его, но сам факт, что старший по званию, хоть и с другого флота, разделяет его мечты, как-то смягчил его. Он перевел напарнику слова Ка­брильо. Похоже, это не очень помогло. Тот зарычал на первого, махая стволом автомата. Он захотел увидеть документы Хуана.

Кабрильо молча вытащил бумажник и отдал охраннику. Пока тот изучал бумажки, Хуан достал из нагрудного кармана пачку сигарет и закурил. Это был «Данхилл», и дешевенький местный табак, которым давились иранцы, не шел с ним ни в ка­кое сравнение. Он заметил, как двое покосились на плоскую пачку. Охранник, все еще держа бумажник, уже собирался взять рацию, как Хуан предложил ему закурить.

Тот чуток помешкал, и Хуан настойчивее протянул пачку.

— Мы должны вызвать главный пост охраны, — объяснил младший из них.

— Дерзайте, — выпуская облако дыма, усмехнулся Хуан. — Уверен, с хорошей сигаретой в зубах будет приятнее выслуши­вать крики начальства, когда окажется, что я имею полное право здесь находиться.

Оба охранника нерешительно взяли по сигарете, и Хуан дал им прикурить. Они успели сделать по одной затяжке, прежде чем подмешанное в табак мощное снотворное ударило по их нервной системе и оба мужчины беззвучно рухнули на пол.

Кабрильо потушил свою сигарету ботинком.

— Курение убивает, ребятушки, — заметил он, вытаскивая их тлеющие сигареты и пряча улики в карман брюк. — Вам повезло, эти сигареты лишь лишат вас чувств на время. Хотя не хотел бы я оказаться на вашем месте, когда начальство узнает о вашей оплошности.

Не сказать, что на руках Хуана или любого из его команды было мало крови, но убивали они лишь в случае крайней необ­ходимости.

Хуан уже собирался уйти, как распахнулась металлическая дверь с улицы и в помещение ворвались двое солдат и механик в комбинезоне. Они увидели бессознательных часовых и Хуана в незнакомой форме. Один из них поднял винтовку и окликнул его. Кабрильо дважды повторять не пришлось, и он со всех ног бросился в тень.