Чумазый Федотик - [7]
— А грибы будто бы в гости ушли, — устало и невесело пошутила Оля. — Вот поганок никто не пригласил, так их сколько угодно.
— Давай-ка перекусим, — предложил дедушка. — Сразу сил прибавится и настроение станет получше.
— Будто бы поганки нас в гости позвали, да? — Оля рассмеялась. — Интересно, чем же они нас угостят?
Дедушка отыскал широкий, но не высокий пень, подтащил два бревнышка, и они с Олей удобно уселись.
— Понятия не имею, чем бы нас угостили поганки, — весело сказал дедушка, — но бабушка дала нам с тобой вот что.
И на пне появились: вареные картофелины, красные помидоры, один большой соленый огурец, два яйца, зеленый лук, хлеб, соль в спичечном коробке и бутылка с чаем.
— Как я люблю есть в лесу! — восторженно прошептала Оля. — Здесь все в сто раз вкуснее, по-моему!
— В лесу вообще прекрасно, — задумчиво проговорил дедушка. — Когда ты была совсем маленькой, даже ходить не умела, я носил тебя в лес на руках. Ты и говорить еще не умела, а только смеялась и хлопала в ладошки. Видимо, лес тебе и тогда уже нравился.
— Расскажи, расскажи мне про мое раннее детство! — смущенно и радостно попросила Оля. — Какой я тогда была?
— Ты всегда была выдумщицей, — ласково ответил дедушка. — Ешь, ешь, — голос его стал строгим, — силы нам еще понадобятся… Вот подходим мы однажды вечерок к нашему дому в городе. Ты показываешь рукой на кусты и в ужасе шепчешь: «Деда, там вок!»
— Кто? Кто? — со смехом спросила Оля.
— Вок. Так ты называла волка.
И они долго смеялись, и Оля удивилась:
— А откуда в городе мог быть волк?
— Да никакого волка, конечно, быть не могло. Ты его выдумала.
— А еще что как называла я в моем раннем детстве?
— Горох ты называла гогока. Комара — гамар. Гром — гом. Цыплятки — пислятки.
Они смеялись и ели, ели и смеялись. Размахивая большим соленым огурцом, Оля сквозь смех выкрикивала смешные слова из своего раннего детства.
Вдруг из кустов раздался сердитый голос:
— Это кто тут расхохотался, все грибы распугал?
Оля насторожилась, а дедушка прошептал:
— Не бойся, это бабушка Наталья, — а в сторону кустов он сказал громко: — День добрый, уважаемая Наталья Никифоровна!
Из кустов вышла малюсенькая старушечка с очень огромнейшей корзиной в руках, ответила возмущенно:
— День-то добрый, а Оленьку-то зачем в такую даль затащили? Кому это в голову взбрело маленькое дите мучить?
— Я не маленькая, — обиженно сказала Оля, — никто меня никуда не затащил и никто меня не мучил.
Бабушку Наталью в деревне прозвали Радио и Прокурор. Радио — потому что она первой узнавала новости и быстро передавала их всей деревне. Прокурором — потому что бабушка Наталья не переносила, чтобы кто-нибудь вел себя плохо или глупо, пусть даже собаки и кошки, всех провинившихся она отчитывала громко, строго и долго.
Вот и сейчас она громко и строго проговорила:
— Притомилась ведь девонька-то наша! Такую махонькую в такую даль завели!
— Я сама шла, — тоже строго, но негромко возразила Оля. — Никто меня не заводил. Я два грибочка нашла.
— Из-за двух грибочков тащиться…
— Наталья Никифоровна, — перебил дедушка, — а сколько грибов в вашей немаленькой корзиночке?
— А у меня другой нету! — сразу обиделась бабушка Наталья. — Да я все одно пустая не вернуся! Я бересты наотрываю! Или трав нарву! На худой конец сучьев для растопки полнешеньку корзину притащу! А ребеночек у вас притомится, ноженьки у него заболят, головка закружится. Слушайте меня, я вам помогу, не дам ребеночку мучиться! Слушайте! — почти приказала она. — Идите по этой вот тропинке. Тогда прямехонько и быстрехонько попадете на поле с горохом.
— И гороху поедим! — радостно воскликнула Оля, а дедушка недоверчиво спросил:
— Идти все прямо? Не сворачивать?
— Сворачивать незачем. Она прямехонькая. Я всегда по ней хожу. Неприметная она, а короткая и верная.
Дедушка поблагодарил бабушку Наталью, посадил Олю себе на плечи и пошел прямо по тропинке.
Надо ли говорить, как обрадовалась Оля! Ведь от еды сил у нее не прибавилось, а наоборот: ноги стали слабыми. И вот, сидя на дедушке, она смеялась и сквозь смех напевала:
— Горох — гогока! Комар — гамар! Гром — гом! Волк — вок! Цыплятки — пислятки!
А дедушке было приятно нести внучку, слышать ее звонкий голос и смешные слова из ее раннего детства. Правда, радость его несколько омрачалась тем, что тропинка оказалась не прямехонькой, часто сворачивала то в одну, то в другую сторону.
— Конечно, жаль, что грибов не набрали, — сказал он, пытаясь успокоить самого себя, — зато прогулялись замечательно.
— И поели еще замечательнее! — добавила Оля. — И тропиночку бабушка Наталья показала замечательную! Скоро гогоку поедим!
Увы, пока они не знали, какой коварной окажется эта тропиночка…
Все медленнее и медленнее шел дедушка, все чаще приходилось ему нагибаться, чтобы Оля не ударилась лицом о нависшие над тропинкой огромные разлапистые ветви.
— Признаться, я очень здорово устал, — вдруг сказал дедушка тихим, каким-то сухим, будто неживым голосом, — здорово очень я устал…
— Так отдохнем, — виновато предложила Оля. — Или я пойду сама.
Дедушка промолчал, а шел уже совсем медленно. Наконец он остановился, опустил Олю на землю и сумрачно произнес:
