Чума в Бедрограде - [46]

Покойники переглянулись.

— Говорить студентам, что мы хотим использовать их в качестве сырья для бесчеловечных экспериментов, действительно не стоит, — медленно, как бы спрашивая разрешения, произнёс Дима, — но это ведь не значит, что какую-нибудь правду рассказать нельзя.

Решение:

План добычи лекарства из ничего был настолько сумасшедшим, что голова шла кругом и отказывалась верить в происходящее в принципе. Ну и леший с ней, с головой.

Шухера Попельдопель оставил на медфаке заниматься всякими предварительными мероприятиями — и так и не спросил, кстати, зачем тот к нему в кабинет-то изначально стучался. Всяко же не вписываться в предотвращение чумы в Бедрограде.

И плащ Попельдопель тоже оставил, шёл просто так, благородно зеленея костюмом, — на улице было на удивление тепло, хоть и ветрено. Вчера-то весь день дождь шёл стеной, и ночью шёл, и с утра накрапывал, а тут вдруг небо обратно прояснилось. И всё бы хорошо, но такая погода была прямо-таки неприлично на руку Бедроградской гэбне — шансы у врачей районных поликлиник заподозрить какую-то странную болячку у тех, кто к ним в ближайшие дни обратится, и так не очень высоки, а тут ещё и погодка.

В отношении симптоматики у водяной чумы условно три этапа (на самом деле больше, но для выявления на глаз это несущественно). Первые дни — вялость, подавленность, сонливость и прочие мелочи, на которые мало кто вообще обратит внимание. Вирус обустраивается в организме, активно размножаться ещё не может, готовит почву. На этом этапе есть даже небольшая вероятность, что какой-нибудь особо сильный организм справится сам, задавит иммунитетом. Через два-три дня, у всех по-разному, происходит мощная атака на иммунитет в виде тяжёлого ОРЗ. Вирус хиленький, не степная же чума в самом деле, ему для манёвра требуются особые условия. Для создания этих условий к вирусу искусственно добавили ОРЗ. Иммунная система активируется, выявляет заболевание, спешно начинает производить антитела с соответствующей иммунной компетенцией — борется с ОРЗ, в общем. В это время обёрнутые в нейтральную хрень-клей молекулы чумы и проникают из крови в ткани и клетки организма. Не было бы ложной тревоги, иммунная система отнеслась бы к этому с подозрением, а так она слишком занята производством ОРЗ-специфичных антител. ОРЗ в итоге заканчивается  — или не заканчивается, это вскоре становится неважно; важно, что чума к тому моменту успевает плотно обосноваться и начать наконец собственную атаку на организм. Как путано объяснил Дима, ОРЗ тут, с одной стороны, для эффективности, которая так нужна Бедроградской гэбне, с другой — для простоты выявления, которая нужна уже Университету, если вдруг что.

«Если вдруг что» настало, но несчастная погодка усложняет дело: сколько народу вчера промокло, а сегодня обрадовалось солнышку, плюнуло на ветер и разделось обратно? Сам Попельдопель первый и разделся, чего уж. А это значит, что с завтрашнего-послезавтрашнего дня сопливых и давящихся кашлем в районных поликлиниках будет немало. Вычислить среди них больных на второй стадии водяной чумы — та ещё задача.

Попытки лечить ОРЗ таким больным, конечно, помогут — от ОРЗ, не от чумы. Организм и дополнительные препараты будут изо всех сил бороться с нестрашным и несмертельным заболеванием, пока в какой-то момент вирус чумы не выйдет из подготовительной спячки и не устроит праздник, он же третья стадия. Быстро перекроит солевой баланс организма, станет тормозить жидкости и стягивать их куда леший захочет. Она ж не только потому водяная чума, что придёт из водопровода.

Вирус почти случайно выбирает конкретный тип клеток и накачивает их жидкостями сверх необходимого, осушая другие клетки. Например, пересохшая кожа, а если пораниться — ка-а-ак хлынет. Ну или не кожа, кожа ещё ерунда, а вот стенки какого-нибудь внутреннего органа рано или поздно от давления разорвёт.

Попельдопель пригляделся к усталой женщине, пытавшейся не задремать на скамейке, и отстранённо полюбопытствовал, что у неё разорвёт, если (допустим) она больна. Печень, определённо печень. Никаких оснований так думать не было, но у Попельдопеля с самого утра в голове почему-то вертелась сплошная печень.

Хотя усталая женщина может жить прямо тут, в Университетском районе, который Бедроградская гэбня умышленно заражать не станет — они-то думают, что Университет про чуму не знает, прохлопает заражение ушами и останется кругом виноватым со своими непутёвыми канализациями. А в Университетском районе всё перед глазами, в районной поликлинике сидят сплошь медфаковские старшекурсники, у них мозги побыстрее соображают, чем у простых врачей. Неразумно тут в канализации вирусы пускать — вдруг кто почует неладное.

Университетский район — самое правильное место во всём Старом городе. Помпезных особняков с садами, беседками и фонтанами тут никогда не было, просто многоквартирные дома дореволюционной постройки и петли мощёных улочек между ними, небогатое, но изобретательное литьё перил и крылечек, крохотные окна непонятного назначения, вылезающие в каких-нибудь неожиданных местах — то под самой крышей, то прямо между ярусами обычных окон. Кривоватые ступеньки с улицы сразу на чердак, минующие жилое пространство, кое-где сохранившиеся деревянные ставни, стены грубой облицовки «чтоб подешевле» — щербатой, под необработанный, кое-как перебитый камень. Низкие арки, фонарные цепи, подвальные забегаловки на месте прежних трактиров.