Чума теней - [121]

А тем временем в доме профессор Найрус тёр виски, моля Свет дать сил не сойти с ума от того, что услышал из уст Лигера Барьера и увидел в магическом шаре. Наконец, учёному получилось взять себя в руки.

– А это был ведьмин артефакт?

– Нет. Шар для общения на расстоянии – это магический предмет из Пелинорга. Я чту закон.

– Ага. Вижу я, как вы чтите. Вы обязаны были рассказать правду магическому сообществу, а не организовывать экспедицию по надуманному поводу.

– Вы же понимаете последствия правды. Не только для моего брата, но и для ваших знакомых.

Профессор понимал. Когда до магического сообщества дойдёт правда, его друзьям, народу Теней, не поможет ничего. Против них объединятся все. Их будут искать и истреблять уже магией. По всей планете не останется города, посёлка, деревни, где бы они чувствовали себя в безопасности.

И словно читая его мысли, Лигер добавил:

– Не только города и посёлки. Ни в лесу, ни в горах, ни в поле, ни в пустыне. Маги не станут держать это в секрете от эльфов: эльфы обратятся к своему колдовству, и сама природа пойдёт войной на твоих друзей. Несчастный народ будут убивать волки и рыси, медведи и росомахи. Их станут затаптывать в землю стада оленей и лосей, разрывать на части кабаны, заклёвывать насмерть птицы. Даже если они найдут полностью безжизненную местность… Найрус, есть такая штука, как магия стихий. Против народа Теней восстанут реки и моря, горные ущелья будут давить их в своих объятиях.

Картина, которую нарисовал серый маг, была жуткой, но реальной.

– И кто осудит народы планеты, если в обратном случае нас ждёт исчезновение… самого понятия «жизнь». Когда всё живое уйдёт, уступая место своей тени. Подумайте, Найрус.

Профессор вспомнил главу своих исследований, посвящённую снам охотников. Чёрному Человеку и картине мира, которую он рисует. Сколько лет учёный считал Чёрного Человека порождением сознания охотника, его внутренним самооправданием. И вот теперь выясняется, что сны пророческие. Что это значит? Что охотники – провидцы? Или что сны эти не имеют никакого отношения к душе охотников, а кем-то им посланы?

– Я бы на вашем месте не драматизировал… всего один маг, к тому же подхвативший болезнь не в одном из обитаемых королевств, а… Чтоб его! Какого он вообще туда полез?!

– Поиск сокровищ, наверное. Он дурак. Он жаждет приключений и вечно куда-то лезет! Но я люблю его. Вся семья любит его. Мы знаем, что он будет истреблён прежде народа Теней, если всё вскроется. Профессор, простите мне мою гордыню, давайте объединимся в поисках лекарства! Вы же понимаете, что если болезнь начала… как вы это называете…

– Мутировать.

– То значит, то же самое возможно и здесь. Вопрос лишь времени… Да, о времени. Сколько осталось моему брату?

– Не знаю. Люди умирают за три дня. Жуя мел, тянут неделю-две, иногда три. Если ваш брат держится уже почти месяц… Возможно, очень долго. Полгода или около того. Он пробовал лечить самого себя магией?

– Вы же сами видели. Бесполезно! И вы видели, как ведёт себя его тень. Её не остановишь горой из мела, когда мальчик умрёт, и она отделится! Тень чумного мага будет в сто раз опаснее тени чумного человека. А как себя поведут тени заражённых эльфов? А гномов? А троллей? Мне даже думать об этом страшно.

– Мне тоже.

Опасность, о которой трубили охотники, оказалась страшнее, чем считалось. Но Найрус даже тут не чувствовал, что должен думать о своих друзьях как об Угрозе, а не о народе, защищать который считаешь своим долгом.

– Хорошо, Лигер. Вот вам моя рука. Объединим усилия.

И впервые, наверное, в истории учёный пожал руку мага.

Найрус ушёл проверять тайник и вернулся растерянным.

– Бумаги… их… их нет! Кто-то их… взял!

– Что?! – маг, забыв про раны, вскочил. – Взял… или украл?

– Я не знаю… весь архив… Десятилетия упорных трудов…

Подумать, как это произошло, Лигер и Найрус не успели. В комнату ворвался заплаканный Герт.

– Господин Найрус… там господин Гулле… там… Идёмте скорей. Его надо отговорить!

Почтовый голубь принёс первую весточку от атаманов. Увы, проследить, куда голубь полетит обратно, не представлялось возможным. Птица была мертва – бандиты подсыпали такую отраву, чтобы только-только хватило долететь до адресата.

– Глупый ты, воин, так не делается! – крикнул Найрус, когда всё узнал, и перегородил дорогу. – Мы должны подумать, как организовать засаду.

– Никак, старый пройдоха. – тяжело вздохнув, охладил его пыл Воин Чести. – Засада там невозможна. Атаманы не такие балбесы. И потом… я не стану рисковать жизнью Фейли.

– Я не пущу тебя! Просто не пущу! Ты добровольно идёшь в руки атаманов, без оружия, без доспехов… это безумие!

– Это их условия. Что я могу поделать?

– Ты не вернёшься из их логова живым! Глупый ты, воин, ты не вернёшься живым!

– Я знаю, Найрус. Я знаю.

Воин Чести говорил о своей скорой кончине как о чём-то будничном и не стоящем особого внимания. Но для его близких это была самая настоящая трагедия.

Застонав, словно от него отрезают кусок плоти, Найрус крепко обнял старого друга.

– Гулле… Аркабейрам Гуллейн Воин Чести… ты… ты… я тебя никогда не забуду, друг!.. Хотя нет, не буду прощаться. Из кожи вылезу вон, но придумаю, как тебя спасти! Только бы бандиты не убили тебя сразу.