Чума питонов - [19]

Люди закончили работу, но не покинули аэропорт и не подошли к Чандлеру, а сели в тени своего грузовика, чего-то ожидая.

Чандлер задремал, но был разбужен шумом легкого одномоторного аэрокапа, который пролетел над зданием, круто развернувшись, пошел на посадку и после короткой пробежки остановился на стоянке. Пилот вышел из кабины, и два человека с большой осторожностью понесли к самолету небольшой, но, по-видимому, очень тяжелый деревянный ящик. Пилот стоял и наблюдал за погрузкой: затем он и один из грузчиков прошли в кабину самолета. Чандлер не был уверен, но ему показалось, что человек из грузовика, вошедший в самолет, не владел своим телом. Его движения выглядели уверенными, но раздраженные взгляды, которые бросали на него остальные, казались весьма красноречивыми. Однако Чандлеру не пришлось долго раздумывать, потому что и сам он почувствовал себя захваченным.

Он продолжал сидеть. Его собственный голос сказал ему:

– Эй, ты, как тебя там, парень с книгой! Ты должен забрать книгу с собой и сесть в этот самолет, понял? – его глаза повернулись к ожидавшему самолету. – И не забудь про книгу! – Его снова отпустили.

– Не забуду, – ответил он машинально и тут же понял, что его ответ уже некому слушать.

Чандлер нашел выброшенную книгу Джебрана и перебежал дорогу, по которой мчался еще один грузовик. Водитель сбросил скорость и лихо затормозил. Чандлер раскрыл рот от изумления: за рулем десятиколесного тяжеловоза сидела девочка лет четырнадцати. Она обернулась и что-то крикнула через плечо, потом открыла дверь кабины и спрыгнула на землю. Боковая дверь грузовика распахнулась.

Там стояла девочка лет одиннадцати и мальчик в форме скаута. Они тоже спрыгнули на землю. За ними последовала еще дюжина детей, затем еще и еще…

По меньшей мере пятьдесят детей толпились возле грузовика. Среди них были японцы, негры, мексиканцы и голубоглазые блондины; примерно равное количество мальчиков и девочек. Они построились в колонну и направились к самолету, оживленно переговариваясь, словно по пути домой из школьного автобуса. Чандлер поднялся по трапу вслед за ними и оглянулся на стоявших внизу рабочих. Они молчали и не смотрели на него. В салоне дети с криками и смехом занимали места.

– Что это значит? – спросил Чандлер.

– Замолчи и садись. – Ни один из людей не смотрел на него. Он даже не знал, кто из них сейчас говорил. У всех на лицах застыло тревожное, злое и беспомощное выражение.

– Эй! Послушайте, вы можете по крайней мере сказать мне, куда мы летим?

– Садись. – Но один из них наконец взглянул на него, быстро показал рукой и тут же отвернулся.

Он показал на запад, где простирались десять миллионов квадратных миль почти пустынного Тихого океана.

Не зажегся сигнал, означавший, что нужно пристегнуть ремни, и стюардесса не прошла между рядами сидений, проверяя, все ли в порядке. Люди, стоявшие снаружи, захлопнули дверь и крикнули Чандлеру, чтобы он запер ее. Пилот и его помощник уже находились на борту, но дверь в кабину была закрыта, и Чандлер не видел их. Пока он возился с запором, заработали двигатели, самолет вырулил на полосу… и взлетел. Только и всего.

Чандлер почти упал на сиденье и схватился за поручни. Дети кричали и пели, скакали по салону, показывали друг другу на разрушенные здания центральной части Лос-Анджелеса в нескольких стах футах под крылом самолета.

– Сядьте! – крикнул Чандлер. – Эй, вы! Вы себе шеи переломаете…

Но тщетно. Они не отказывались слушать его. Они просто не слышали. Взлет произошел гораздо быстрее, чем при любом коммерческом полете. Лайнер взмыл над городом на полной мощности (конечно, жалобы на шум от местных жителей канули в прошлое), совершил крутой вираж, так что дети с криками и хохотом попадали друг на друга, и выровнялся над Тихим океаном. Чандлер почувствовал, что у него заложило уши. Он встал, схватившись за спинку соседнего сиденья. Давно уже Чандлеру не приходилось летать на самолете. Он почувствовал приступ воздушной болезни, но вскоре все прошло. Дети не страдали от подобных проблем. Они вели себя, как на школьной экскурсии. Чандлер сосчитал ребятишек, их оказалось пятьдесят два. Они возились рядом с ним, протискивались мимо него в проходе, но не обращали на него внимания, и он не заговаривал с ними.

Они находились в отсеке второго класса. Чандлер обнаружил, что дверь, которая вела в отсек первого класса, заперта, однако она представляла собой лишь ткань, натянутую на металлическую раму. Не задумываясь о последствиях, Чандлер прорвал ткань ногой и пролез в дыру; дети наблюдали за ним, смеясь и перешептываясь. В отсеке первого класса большинство сидений отсутствовало, многочисленные коробки и ящики крепились к полу ремнями. Однако в спальном отделении остались диваны; Чандлер повалился на один из них и закрыл глаза.

Он вспомнил Элен Брейстед, и ему захотелось плакать. За два часа она стала очень дорога ему.

Да и людей Орфализа тоже жалко. Конечно, они были сумасшедшими. Точнее, фанатиками. И все же они пытались устроить жизнь на основе принципа, который действовал, по крайней мере некоторое время. И действовал даже слишком хорошо – потому что именно успешная защита от «огненных духов» обрекла их на гибель. Уничтожение Орфализа отнюдь не безумная выходка. Оно было спланировано и осуществлено совместными усилиями по крайней мере десятка… Десятка кого?