Чукчи. Том I - [37]

Шкала цветов у чукоч точно так же имеет некоторые особенности. Хорошо известными цветами являются белый (nilgəqin), черный (nuuqin), красный (nьcetloqen), серый (cevaro). В мехе оленьих шкур различается также цвет желтоватый (ьplьlь). Этот термин применяется также и к другим шкурам, но никогда к чему-нибудь иному.

Прочие цвета строго не определяются. Они включаются в вышеприведенные или описываются путем сравнения с различными существующими предметами. Можно привести следующие термины: «цвет, подобный траве» (nuwtьсьггаqen) — неопределенный термин, который приписывается всем цветам зеленого, желтого и даже синего оттенка, если он не очень густой. Обычная летняя окраска травы на тундре — зеленая у листьев и верхней части стебля, нижние же части растений вообще желтоваты. Если показать зеленый и желтый цвет вместе, то чукчи различают их, но вообще они употребляют один термин для обоих цветов и в разговоре всегда смешивают эти два цвета. Есть еще цвет «черновато-подобный траве» — n-uwala-nuwtьсьггаqen, и другой цвет, «который походит на окраску желчи» — nьlele-peraqen; такой цвет, по мнению чукоч, имеют молодые листья. Увядающие листья чукче кажутся красными. Светло-желтая окраска иногда считается за белую, иногда за красную. «Цвет, подобный охре» — nьcera-peraqen — бледно-желтая краска оленьих шкур, выделанных и окрашенных охрой. Небо кажется светло-зеленым. Существует цвет, «беловато-подобный траве» — n-elgь-nuwtьсьггаqen. Темно-синий цвет считается за одно с черным.

Чукчи любят пение, особенно во время своих праздников. Каждая семья и даже каждый человек имеет несколько собственных напевов. Одни из них наследственные, другие собственного сочинения. Особенно много напевов у шаманов. Мелодия самая разнообразная, некоторые напевы приятны даже для цивилизованного уха. Чукчи чутки к мелодичности хорошего голоса. Они часто собираются в дом какого-нибудь молодого шамана, известного не столько камланием, сколько приятным голосом, послушать его пение.

Для приморских чукоч характерны глубокие, хриплые басы, за что оленные чукчи постоянно высмеивают их.

ОПРЯТНОСТЬ

Чукоч нельзя назвать опрятным народом с цивилизованной точки зрения. Они едят своих собственных вшей, моются мочей и дают собакам вылизывать свою посуду. Они употребляют в пищу личинки оленьего овода, а летом пастухи иногда едят даже олений помет, смешанный с молодыми листьями различных растений. Однако у них есть свои взгляды на опрятность. Например, многие из моих туземных знакомцев отрицательно смотрели на коровье молоко, считая корову грязным животным. Они утверждали также, что говядина имеет особый неприятный запах, похожий на коровий помет, а некоторые из них даже отказывались входить в комнату, где варилось коровье мясо. С другой стороны, когда чукчам указывали на неприятный запах тюленьего мяса, они, в свою очередь, возражали: «тюлень — чистый, он постоянно моется в чистой воде, вы же едите мясо ваших грязных животных».

БОЛЕЗНИ

Заразные болезни неоднократно появлялись среди чукоч. Оспа несколько раз свирепствовала среди населения северо-восточной Сибири. На Нижней Колыме она была в 1884 году, на Средней Колыме — в 1889 году; эта эпидемия поражала преимущественно русских и якутов, чукоч она едва коснулась.

В 1899 году свирепствовала эпидемия кори, занесенная из Владивостока русскими купцами. Распространившись на север, летом 1900 года она достигла чукотских селений и стойбищ. Для чукоч эпидемия была весьма губительна. Чукчи не имели возможности соблюдать все необходимые меры предосторожности до полного выздоровления, часто при высокой температуре выходили на холод, — это служило главной причиной многих смертей. Даже в русских селениях, как например, в Гижиге и Маркове, почти четверть жителей погибла от кори. Чукчи пострадали еще сильнее. На некоторых оленных стойбищах, вблизи Тихоокеанского берега, осталось лишь по несколько детей. Стада, лишившись хозяев, разбежались. То же самое произошло на Колымской тундре в 1884 году после эпидемии оспы. В 1901 году болезнь перекинулась в Америку и также унесла много жертв. Количество населения, погибшего от этой эпидемии, достигло нескольких тысяч.

В половине XIX столетия чукчи находились под угрозою сифилиса. Они считают эту болезнь местною, хотя чукотское название ее atal-vaьrgьn (atal — «чуванец», vaьrgьn — «существо») указывает на чуванцев, которые в прежние времена являлись посредствующим звеном между русскими и чукчами. Вероятно, захватив болезнь от русских, они внесли ее в среду чукоч. Всякий пораженный этой болезнью рассматривается как нечистый. Дома он имеет отдельную постель и посуду для еды. От него сторонятся, и сам он держится в отдалении, чтобы не передать болезни другим. Семья, в которой несколько сифилитиков среди старших членов ее, является «предметом избегания» — kurgu lьnjo. Очаг ее рассматривается как оскверненный, членам такой семьи запрещен вход на чистые стойбища, чтобы запах от их очага и тень от их входа не передала заразу соседям. В настоящее время сифилис уменьшился, но старики и старухи с обезображенными лицами после третичной стадии болезни повсюду встречаются довольно часто. Даже теперь, когда болезнь зарубцевалась, они считаются нечистыми, хотя предосторожностей против них не принимается. Сифилитическая сыпь, которая встречается у более молодых людей, рассматривается как особый вид болезни, сравнительно мягкий и не заразный.