Чудовище - [68]

Луиза замерла в ожидании. Что ему нужно?

В одной рубашке, без сюртука, он не выглядел таким уж… дородным… Или ей кажется? Его широкая грудь скрывает тучность? Ничего подобного. Он мускулист и подтянут. Выглядит крепким и здоровым. Хромота, как она успела заметить, сегодня не очень его беспокоила. Свою трость Шарль оставил внизу, у входной двери.

Наконец он нарушил молчание.

– За портьерой имеется смежная комната. – Он кивнул в сторону тяжелой драпировки. Луиза думала, что та закрывает южное окно. – Это была комната моей матери. Там давно не убирали и не проветривали, но завтра мы все устроим. – Он произнес это безжизненным, ровным голосом, без тени улыбки. От его любезности, к которой она уже успела привыкнуть, не осталось и следа. Неожиданно Шарль заметил, как бы возвращаясь к прерванной теме: – Итак, мне не дозволено спать с тобой и даже целовать тебя. Интересно знать, какие права на тебя я имею, будучи твоим мужем?

Луиза выпрямилась и хмуро посмотрела ему в лицо. Ну почему он не может оставить ее в покое хотя бы на ночь?

– Мы уже все обсудили во время обеда. Я думаю, что этот вопрос закрыт.

– Я бы хотел к нему вернуться.

– Не вижу смысла. Впрочем, если вы настаиваете на том, чтобы я предоставляла вам услуги такого рода, на что я никогда не соглашусь против воли, то это может быть расценено как своего рода вымогательство. – И, чтобы ее отказ прозвучал достаточно решительно, Луиза добавила, надеясь, что он сию же секунду удалится, как истинный джентльмен: – Или проституция.

Ее речь не произвела на него особого впечатления – Шарль лишь пожал плечами, по-прежнему скрестив руки.

– Называй это, как тебе угодно. Я не собираюсь с тобой спорить. Я здесь, чтобы напомнить тебе, что если в твои планы входит иметь детей, то я вряд ли смогу обеспечить тебе свою часть «услуг», подобно смесителю горячей и холодной воды, если у меня не будет возможности сказать свое слово в этом вопросе.

Луиза нахмурилась, не зная, что на это ответить. Она заметила:

– Я задела ваше самолюбие, вашу гордость. Вот и все. Ничего, переживете.

Шарль посмотрел на нее – мрачный, свирепый взгляд, от которого кровь стыла в жилах, ужасный и одновременно гипнотический. Как холодный взгляд змеи. Он повторил:

– «Вот и все»? – И хмыкнул. – Если бы ты знала истинные размеры моей гордости, то не стала бы отзываться о ней так пренебрежительно. – Он тряхнул головой. – Я стараюсь по мере сил проявлять понимание, но имей в виду: мне это дается нелегко. Да, я оскорблен, обижен, но я не могу сдержать ярость. Будем говорить откровенно: я рассчитывал получить удовольствие от близости с тобой. Изысканное удовольствие. Не говоря уже о том, что ты потрясающе красива.

Красива. Луиза опустила ресницы. Возможно, если бы он сказал «мила» или по крайней мере назвал ее честной и прямодушной…

Он продолжал:

– Глядя на тебя, когда твой взгляд скользит по деревьям и цветам, на твои шелковистые волосы, на ткань платья, струящуюся вокруг твоих ног, я все время помню о том, что ты женщина. Моя женщина.

Ну вот, ко всему прочему он еще и собственник, что Луиза воспринимала как посягательство на ее свободу. Она сдержанно промолвила:

– Да, я догадалась, что вы вне себя, когда вы опрокинули стол и напали на бедную пальму.

Шарль криво усмехнулся и спросил:

– Так что ты предлагаешь?

– Мы уже все обсудили.

– Да, я тоже так думал. Но, похоже, мы не поняли друг друга. Я разрешил тебе спать на кушетке. Но я не знал, что не имею права обнять тебя или коснуться губами твоих губ.

Луизе часто приходилось играть в такие игры и говорить решительное «нет». Нельзя уступать мужчине, когда тот настаивает. Она сказала:

– Я не собираюсь это обсуждать. Будьте любезны, оставьте меня на время в покое.

– И отказаться от попытки переубедить тебя?

– По-моему, речь идет о моем теле.

– Досадно. Мне казалось, что мое собственное тело тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Тут Луиза поняла, что означало его внезапное появление. Он пришел, чтобы показать ей себя. Без сюртука, без жилета, в расстегнутой рубашке. Он очень неплохо сложен.

Нет, это неточное выражение. Луиза скользнула по нему взглядом. Неуклюжий одноглазый медведь оказался на диво могучим. Если на него надеть упряжь, то он, пожалуй, сможет стронуть с места экипаж, увязший всеми восемью колесами в грязи.

– Мне требуется время, – сказала она. – Я уверена, наступит день, когда я смогу выполнить ваше желание.

– Я желаю коснуться тебя. Сегодня. Сейчас. Я могу и не спать с тобой, если это чересчур, на твой взгляд. Но когда я согласился дать тебе время, я не имел в виду то, что ты, по-видимому, восприняла как само собой разумеющееся. Ты должна сделать шаг навстречу и попытаться преодолеть себя. Я хочу прикоснуться к тебе, с тем чтобы подарить наслаждение, а не только получить его от тебя.

Луиза поджала губы. Его нельзя было назвать непривлекательным. Она вынуждена была признаться себе в этом. Он был далеко не красавец, в нем было даже что-то отталкивающее, но Шарль д'Аркур невольно приковывал к себе взор, и стоило только пройти первому неприятному впечатлению, как от него уже нельзя было оторвать глаз. Это было похоже на наваждение. Отвратительно привлекательный. Тут Луизу посетило странное чувство вины – как будто то, что она находит своего мужа интересным, может рассматриваться, как акт неверности, двоемужия, который она собирается совершить с тем, кто в данный момент у нее под рукой и, по счастью, чем-то напоминает того, кто ей действительно нужен.