Чудовище - [94]

Мной играли.

Хмурясь, я осматриваюсь вокруг. Темный бар, джазовая музыка, хорошая одежда, визит Годрика… — все это было нужно лишь для того, чтобы меня задобрить. До сих пор я не очень-то об этом беспокоилась. До того, как ощутила его дыхание на своей шее, пока он не обхватил меня своими теплыми руками и не притянул ближе, мне было все равно, что меня используют. Но сейчас? Горечь подступает к моему горлу, и мне хочется причинить ему боль.

— Это было ошибкой, — медленно говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Я все еще чувствую на своих щеках жар от отказа, несмотря на то, что мы весело танцевали.

Самсон хмурится, и морщина, пересекающая его лоб, становится еще глубже. Он проводит ладонью по своим губам.

— Мейбелл…

— Все это?! Это не сработало. Мой отец никогда не будет на твоей стороне, потому что я никогда не буду на твоей стороне.

— Мейбелл… — произносит он умоляющим тоном и делает шаг вперед. Я отступаю назад, туда, где, как я знаю, есть дверь, ведущая на заброшенные улицы. Он устремляет свой взгляд к пространству позади меня, и выражение его лица становится суровым, когда он понимает, что я собираюсь сделать. — Не надо, пожалуйста.

Одинокая слеза катится по моей щеке, когда я отхожу назад и качаю головой.

— Мародер никогда не сможет полюбить девушку из Элиты. — Он качает головой и протягивает ко мне руку, но я ее отталкиваю. — Я родилась одной из них. Я — дочь Илайи Монкруа. Даже если бы ты мог не обращать на это внимания, твои люди никогда тебя не простят. — Самсон открывает рот, чтобы заговорить, но я снова перебиваю, чувствуя, как ярость прожигает мое тело. — Ты веришь, что наш мир способен жить в той утопии, к которой ты стремишься? Подумай еще раз. Как только отец узнает, кто меня забрал, ты и все твои люди будете мертвы. Я сама обязательно сожгу книги, — добавляю я, наблюдая, как его лицо бледнеет. — Наверное, мир лучше без надежд на сказки.

И вот тогда-то я и понимаю: он может выглядеть как чудовище, но монстр здесь именно я.

Пока росла, я всегда считала Мародеров плохими парнями, ворующими ради самого воровства, чтобы пополнить свои оппортунистические коллекции. Думала, что они совершали преступления без какой-либо причины. Но теперь я знаю, что Самсон стоит за каждым ограблением. У него есть цель, повод, причина для всего, что он совершает. И все это он делает для улучшения жизни своего народа. Чтобы однажды добиться своей цели — строить библиотеки и музеи без какой-либо выгоды. Чтобы донести искусство всем людям, независимо от того, кто они. В то время как я, Мейбелл Монкруа, ворую только для своего удовольствия, накапливая книги за секретной стеной в моей квартире, чтобы никто, кроме меня, а иногда и Годрика, не наслаждался ими. Я эгоистка. Преступница. Именно я — злодейка в этой истории.

Я быстро поворачиваюсь и открываю заднюю дверь. Крики Самсона позади меня становятся громче, и я знаю, что он меня преследует, но я должна сбежать от него. Я мчусь по пустынной аллее, скидывая с ног туфли и подбирая платье, чтобы забраться на забор и перепрыгнуть на другую сторону. Как только пытаюсь забраться наверх, он обхватывает мою лодыжку теплой ладонью.

— Не делай этого, — просит Самсон, крепко сжимая мою ногу. Я двигаюсь, стараясь его оттолкнуть, но он сильнее и все еще удерживает мою ногу. — Я не понимаю, что там произошло, — быстро говорит он, проводя другой рукой по волосам. — Поговори со мной.

Я колеблюсь всего лишь секунду, и он использует этот момент, чтобы стащить меня вниз в свои объятия. Я пытаюсь бороться, бью кулаками по его груди и извиваюсь так сильно, как только могу, чтобы выбраться из его мощной хватки. Он толкает меня к забору, и я инстинктивно обхватываю ногами его талию. Тяжело дыша, я перестаю сопротивляться, и он мягко опускает меня на землю. Я знала, что так и будет в ту секунду, когда упала на него.

— Ты это сказала не всерьез, — бормочет он, наклоняясь к моей шее. Я закрываю глаза и чувствую, что все мое тело обмякло. — Мои люди меня простят. Мародеры сделают все, что я им скажу. В этом прелесть быть королем. И я знаю, что наш мир способен на красоту, которую ты так сильно отрицаешь, — продолжает он, прижимаясь ко мне. Я прикусываю язык, чтобы не застонать. — Я знаю это из-за тебя. Потому что ты по-своему боролась за то, чтобы сохранить красоту и искусство. Если ты все еще не хочешь мне помочь, я пойму. Однако я знаю, как сильно ты любишь те сказки. Не сдавайся. Не отказывайся от меня. От нас. Не сейчас. Реальная жизнь подражает искусству.

Самсон преднамеренно сокращает расстояние между нами, и я нервно сглатываю, когда он сильно прижимается ко мне и наклоняется, чтобы приподнять мое платье до колен. Я наблюдаю за тем, как ладони его покрытых шрамами рук медленно двигаются вверх по моим обнаженным бедрам. Когда я смотрю ему в глаза, то чувствую, что начинаю сдаваться. Он смотрит на меня с такой пылкой страстью... Я не знала, что могу вызвать такую потребность у другого человека. Обхватив меня рукой за талию, он притягивает меня настолько близко, что его лицо теперь в нескольких сантиметрах от моего. Мои веки дрожат, а затем плотно закрываются, как только его губы, обжигая, касаются моих.