Чудовища нижнего мира - [20]

Койлыбай резко повернул голову к Эле:

– Травы? Вот чего я никак в толк не возьму: почему одна из вас потеряла память, а другая нет?

Эля пожала плечами:

– Я не понимаю… Может, мы уже вызовем «Скорую» или медицинский вертолет…

– Не вызовем, – сказал Балуан, – мы не дома. И кажется, мы тут застряли.

– Застряли? – переспросила Эля. – Здесь рядом стоит ваша машина, и в ней ваш отец, он с ума сходит, причем наверняка уже кто-то подъехал, это известный маршрут, значит, вызвали полицию, так что нас ищут. В чем подвох?

– В том, что никакой машины нет, – ответил Балуан, – и вообще мы не там, откуда пришли.

– Ты че несешь, брось?! – возмутился Руслан. – Напекло макушку?

Балуан хмыкнул, нахмурился и кивнул в сторону Койлыбая:

– Не верите? У него спросите.

Ребята с удивлением уставились на Койлыбая.

Тот развел руками:

– Ваш друг прав, вы не дома.

– Да мы и без вас знаем, что не дома, – возмутился Руслан. – Хватит говорить загадками.

– Какие уж тут загадки, – Койлыбай пожал плечами. – Вашу девочку похитила албасты и вас заодно прихватила.

– Кто?! – воскликнула Эля.

– Очень злая демоница, длинноволосая, косматая и уродливая, – пустился в объяснения Койлыбай. – Вредит только женщинам, особенно молодым. Заманивает, притворяется доброй старушкой, беспомощной, слабой, просит о помощи глупых девчонок, они верят, но вместо благодарности демоница вытягивает из них все жизненные силы и память.

– Это все? – Эля не знала, что и думать. Сумасшедший местный пастух или издевается?

Он же невозмутимо продолжил:

– Так, теперь надо понять, с кем столкнулись вы. Албасты бывают двух видов: кара албасты и сары албасты. Место здесь для них самое подходящее, смотрите: безлюдные развалины, старое ореховое дерево, крутой обрывистый берег реки.

– Вы бредите, – раздраженно перебила его Эля.

А сумасшедшему пастуху хоть бы что – знай себе бормочет:

– Албасты не остановится ни перед какой пакостью. Украсть ребенка – ей ничего не стоит. Особенно такую девчонку, как ты, – он взглянул сурово на Элю. – Настоящую заберет, а свою подложит, – бормотал он, – о таких детях говорят «албасты тастап кеткен» (оставленный албасты), «албастының қаны» (потомок албасты).

– Никогда в жизни не слышала ничего подобного, – ошарашенно проговорила Эля.

Руслан остановил ее:

– Не слушай, он гонит. Нет никаких албасты.

Эля обернулась к Балуану, он стоял хмурый, с опущенной головой, руки скрещены на груди.

– Балу?

Он поднял тяжелую голову и взглянул исподлобья:

– Гонит он или не гонит, не знаю, но машины на месте нет, я все утро по степи бегал, искал. Ни следов от шин, ни кострища, ничего!

Эля не верила своим ушам:

– Мы все под гипнозом, да? Я точно под гипнозом! Нет, у меня галлюцинации! Я вспомнила: меня ночью укусила змея! Значит, я сейчас лежу где-то и брежу.

– Меня тоже чуть не сожрали, – подхватил Руслан, – у меня бешенство.

Балуан взмахнул руками:

– Эй-эй! Меня-то никто не кусал, я в норме!

– Да?! – Эля прищурилась. – Ты на сестру посмотри, ее тоже никто не кусал? Она же как овощ!

– Детишки, не ссорьтесь, – остановил перепалку Койлыбай. – Как я уже сказал, вы не в своем мире, можете думать об этом все что угодно, ваше право, но вам лучше вернуться обратно, иначе вы застрянете тут навечно. А это, знаете ли, чревато разными неприятностями. Поэтому предлагаю сейчас всем нам добраться до моего стойбища, а дальше будем думать, что делать… Парень, помоги-ка мне поднять вашу девчушку.

Балуан послушно поднял с земли мокрую и бесчувственную Гулю, Койлыбай спокойно и умело перехватил ее, посадил перед собой, обхватив одной рукой, чтобы не свалилась. Ударил пятками по бокам лошадки, и та послушно тронулась с места, вверх по обрывистому берегу реки Каракенгир.

Ребята переглянулись и побрели следом.

Белая юрта баксы

Балуан почти нес на себе Руслана. Тот еле передвигал ноги. Эля тоже совершенно выбилась из сил. У нее кружилась голова, подгибались колени, временами она переставала понимать, что происходит, и словно проваливалась в тяжелое забытье, спотыкалась, ее встряхивало, она мотала головой, как лошадь, и, сфокусировав зрение, видела спины бредущих впереди ребят.

Она не различала времени, солнце поднялось достаточно высоко и начало изрядно припекать. Прижгло ссадины на коже, на запах летели слепни, хорошо, что их отгонял ветер.

Койлыбай уехал далеко вперед, Эля с трудом заставляла себя вспоминать, кто она, зачем и куда идет.

Путались мысли, перед глазами летали черные мушки и сгущалось марево.

Еще пару шагов – и она упала бы замертво. Но Балуан обернулся и крикнул:

– Пришли!

И она увидела круглую белую юрту, и пасущихся лошадей неподалеку, и каких-то людей, бегущих навстречу.

Кто-то подхватил ее на руки, и она почти отключилась. Воспринимала только ощущение движения – вот ее несут на руках, передают, солнце уже не жжется, спасительный мягкий сумрак, кто-то бережно укладывает ее на ворсистую мягкую поверхность, остро пахнет кожами, травами и, кажется, молоком…

Запах полыни смешался со степной пылью, лошадиный табун пронесся мимо, за ним пролетели джигиты, низко пригнувшиеся в седлах, – рассыпчатый топот и посвист камчи…

Молодая женщина в белом тюрбане и бирюзовой тунике стояла и смотрела вслед табуну и всадникам.