К счастью.
Игрок. Если бы они не были так слабы, то не вызывали бы жалости. Ведь их жизнь так коротка, а усилия так ничтожны…
Наблюдатель. Будь у них Сила, лучше бы от этого они не стали.
Игрок. Хочу это испытать — хочу дать им всю Силу, какая у меня есть.
Наблюдатель. Не делай этого. Ведь ты Дарующий Силу. Ты можешь дать Силу беспредельную. Что будет, если эти жадные, безмозглые людишки, которые только и могут, что плодиться да пожирать друг друга, рассеются меж наших звезд?
Игрок. Увидим.
Наблюдатель. Ты собираешься дать Силу всем им сразу?
Игрок кивает и улыбается, глядя вниз на землю.
Наблюдатель. Неужели беспредельную, всемогущую?
Игрок. Сила, которую я могу дать, имеет предел. Так повелел Создатель… В каждой личности есть нечто неодолимое ни для какой Силы. Это святая святых, Душа, или иначе. Индивидуальность, она подвластна лишь Создателю. Воля людей — в первооснове своей — свободна. Все остальное — их положение, их возможности — в моих руках…
Солнечная система постепенно растет и вытесняет с экрана Игрока, слышен только его голос. Три голоса звучат сверху, справа и слева. Теперь почти весь экран занимает солнечная система на фоне далеких звезд.
Наблюдатель. Посмотрим, чего стоят их Души!
Игрок. Освобожденная Воля Человека!
Наблюдатель. Расплодившиеся черви.
Равнодушный. Они осквернят звезды.
Наблюдатель. Не давай Силу всем сразу. Это будет подобно взрыву, испытай сначала нескольких. А лучше одного.
Игрок. Ничего не получится.
Наблюдатель. Испытай одного, и посмотрим, что у него за душой.
Равнодушный. Конечно. Испытай одного. Самого заурядного. Самого честного. Позволь ему делать, что он захочет. Дай ему Силу творить чудеса — любые чудеса.
Игрок (задумавшись). И в самом деле. Что ж, посмотрим…
Солнечная система все это время приближается и растет. Вот уже различима Земля, она на переднем плане. Видны рядом три головы, серьезно рассматривающие планету.
Игрок. Любого человека. Все они так похожи друг на друга. Выберу наугад.
И он медленно нацеливается пальцем на Землю.
Земля приближается на фоне звездного неба. Огромная рука касается указательным пальцем крохотной Земли.
Пока слышны голоса, музыка (музыка сфер) звучит совсем тихо. Но как только смолкают последние слова, она становится громче, взмывает или, скорее, низвергается тревожным, напряженным, протестующим потоком… Внезапно она замирает; наступает зловещая тишина, подобная затишью перед бурей.
Вслед за этим бьют девять часы на церкви.
Под звездным небом виден Дьюинтон, провинциальный английский городишко, слабо освещенный несколькими газовыми фонарями, светом из окон, дорожными сигналами и пр. Камера обшаривает его по всем направлениям и останавливается перед питейным заведением. На улице ни души, кроме мистера Джорджа Макрайтера Фотэрингея, который не спеша приближается к кабачку. Это самый заурядный, бледный молодой человек, продавец из универсального магазина. В полной тишине на котелок мистера Фотэрингея падает черная тень, похожая по форме на палец. Мгновение она медлит, как будто через эту дрожащую, колеблющуюся тень проникает во тьме ток невидимой Силы. Потом тень исчезает. На мистера Фотэрингея, судя по всему, это никак не подействовало, он даже ничего не почувствовал. Остановившись перед дверью, он поправляет шляпу, перекладывает в другую руку трость и входит. Из раскрытой двери вырываются возбужденные голоса спорящих.
Кабачок «Длинный дракон» в Дьюинтоне. Кабачок, как и все кабачки в центре любого английского городка. Буфетная стойка. Единственное освещение — большая керосиновая лампа, свисающая с крюка в потолке.
У стойки, склонившись, мистер Фотэрингей. Напротив него здоровяк Тодди Бимиш, мелкий строительный подрядчик. За стойкой раздобревшая буфетчица мисс Мэйбридж, она перетирает бокалы. На заднем плане мистер Кокс, хозяин заведения, он без пиджака. Слева, за столиком, почти под самой лампой сидит велосипедист; сразу видно, что происходящий спор ему совершенно безразличен. Справа у столика — пожилой господин с собакой, он с явным неодобрением медленно покачивает головой. В кадре крупным планом спорящие.
Тодди Бимиш. Пожалуйста, мистер Фотэрингей, сами вы можете не верить в чудеса, а я верю. Я бы даже сказал, что тот, кто отвергает чудо, подрывает основы религии.
Пожилой господин одобрительно кивает.
Мисс Мэйбридж. Вы совершенно правы, мистер Бимиш, бывают чудеса и чудеса.
Фотэрингей. Конечно, мисс Мэйбридж. Вот и давайте уточним, что именно считать чудом. Кто-нибудь станет доказывать, что восход солнца каждый день — это тоже чудо.
Тодди Бимиш. Некоторые так и считают.
Фотэрингей. А я — нет. Я называю чудом то, что свершается по чьей-либо воле вопреки естественному ходу вещей, — то, что без этой воли никогда не свершилось бы.
Тодди Бимиш. Это ваше личное мнение.
Фотэрингей. Но надо же как-то определить, что такое чудо. (Обращается к велосипедисту.) А как ваше мнение, сэр?
Велосипедист вздрагивает, откашливается и молча выражает согласие.
Фотэрингей обращается к Коксу, хозяину.
Кокс. Нет, нет, меня от этого увольте.
Тодди Бимиш. Ладно, согласен. Вопреки естественному ходу вещей. Пусть так. Ну, а дальше что?
