Чудо-юдо - [13]

Глава 38

Сам Президент-победитель был могуч, но простодушен. Первого в своей жизни антипрезидента разорил и посадил в тюрьму много лет назад. Испортил себе имидж, обрел долгоиграющую головную боль. Попал в цуцванг, как говорят шахматисты: держать в каталажке антипрезидента недемократично, но и выпустить нельзя – сочтут за проявление слабости.

И так плохо, и эдак хреново.

Тогда-то, за кефирными разговорами, похожий на Бога обрисовал, как легко и просто можно антипрезидентов превращать в евнухов – с помощью демократических инструментов. Президент-победитель идею оценил, назначил автора идеи своей правой руководящей рукой – сделал похожим на Бога.

Почему похожим? Потому что Богом был только он сам. Все остальные, с его любезного разрешения, могли походить на него отдельными частями тела.

Глава 39

Золотая клетка попыталась задушить меня, но ей это не удалось. Холодное бешенство привело в порядок мои мысли, спроворило ум. Я почувствовал: гениальное просыпается. Оно уже во мне. Живет, скрытое до поры до времени, как раковая клетка.

Да, гениальность – раковое образование, она возбуждает и убивает одновременно. А вы не знали?

Я победил золотую клетку одним ударом. Перестал пользоваться золоченым клозетом. Гадил по углам, где вздумается.

Правда, каждое утро приходила уборщица с моющим английским пылесосом и экологическими французскими шампунями, наводила в квартире идеальный хирургический порядок. Однако стоило ей выйти за дверь – я обнажал чресла, и золотая клетка корчилась безъязыкая. Жена орала как резаная, ей очень хотелось быть новорусской канарейкой, но я-то знал: оно близится, близится – явление вселенского кошмара!

Ничто не придает столько сил, так не приближает к сакральности, как обыкновенное мочеиспускание в подъезде. Я этого не знал. Был глуп и заражен вражеской пропагандой. Золотая клетка излечила меня.

Глава 40

Следует заметить, жизнь в Кремле несколько осложнилась. Когда твой прямой начальник проводит совещания в тулупе и валенках, как-то неловко попадаться ему на глаза, имея на себе костюм из тончайшей шотландской шерсти и английские кожаные туфли. Пришлось сменить дресс-код. Тулупы и валенки обрели аппаратную легитимность.

Проблема состояла в том, что больше ни у кого из кремлевских чиновников личного морозильника не было. Кондиционеры выдавали минимальную температуру плюс шестнадцать – и для замораживания потребителя не годились.

Пришлось потеть! С носов, ё-моё, капало. Ждали зимы, как библейские евреи манны небесной.

Но Господь не лишил благодати возлюбленных его сердцу чиновников – дал им болезненный щит и оружие защиты: распаренные тулупами сотрудники после визита в ледяной кабинет начальника тотчас заболевали, получали бюллетень на недельку-другую – и тем выживали.

Сигнальный экземпляр книги ровно через три дня взмыленный фельдъегерь доставил начальнику службы почт и отправлений Кремля. Тот, обливаясь потом, ринулся прямо в ледяной кабинет. Возможность посетить морозилку и простудиться всерьез обрадовала, начальник фельдъегерей шел по коридору вполне счастливый, предвкушая завтрашний халявный отпуск и недельное спасение от поганого тулупа.

Надо сказать, еще одно неудобство возникло в коридорах власти. Когда сотни зрелых упитанных мужчин и женщин непрерывно потеют, специфический запах не могут победить никакие дезодоранты. Ароматы клубились в коридорах и кабинетах, напоминая о реалиях химической войны, спасения от них не было никакого – кроме привычки.

Привыкнуть-то к запаху – привыкли, да вот выходя с работы пугали простых людей. Была высказана идея – простых людей тоже обязать носить летом тулупы, но предложение не прошло: справедливо опасались бунта.

Модельер и историк моды Александр Заика тут же выдал на гора новый фасон специальных летних тулупов: коротко стриженых и густо перфорированных. А также соорудил валенки из плетеных холодильных трубок. То есть превратил тулупы в подобие сеточки для волос, а валенки – в морозилки. Идеи великого модельера чиновникам очень понравились, но были отвергнуты из патриотических соображений: похожий на Бога мог новую моду неверно интерпретировать и воспринять как пародию на себя. Он-то не модничал, сидя в морозилке по шестнадцать часов в день, паковался в натуральную овчину и валяный войлок на благо отечества. Зато идея прижилась среди попсы: густо перфорированные тулупы и валенки-морозилки пришлись ко двору мастерам отечественного этнического рока!

Глава 41

Похожий на Бога пощупал книгу. Обложка из тонкого дешевого картона – народный вариант. Золотые буквы. Портрет Кати и крупная подача фамилии: Измайлова. Все как просили.

Похожий на Бога удовлетворенно хмыкнул. Даже не включил маскировочный поток сознания – настолько был очевиден его тактический успех. Этот, с тремя головами, оказался наивен и далек от реалий кисельного берега.

Можно было даже похвалить себя за мелкое коварство – естественно, для маскировки не формулируя похвалу словами. Вполне достаточно теплого счастливого трепета сердечной мышцы.

Якобы народная – мягкая – обложка мгновенно отлучила от книги средний класс, опасную для власти экономическую элиту государства. Много лет назад едва зародившийся средний класс поехал через открытые границы отдыхать в приморские зарубежные отели, выстроенные по законам не нашей культуры потребления. В чужой культуре роскошь заменяла вкус, а чрезмерное обжорство – мировую гармонию. У микробов, взращенных на вечной мерзлоте и ее скудных атрибутах, иммунитета от роскоши и обжорства не было. Страна обожралась роскошью, как ребенок пирожными. Когда средний класс немного разбогател – чудное, свежее, юное лицо страны покрылось прыщиками домов с башенками и средневековыми замками десять метров на пятнадцать, возведенными из дешевого искусственного камня. Посреди деревень и сельских погостов ни с того ни с сего возвысились альпийские псевдошале и провансальские якобы кантри.