выгоняет…
В изгнании русским не на кого надеяться, кроме самих себя. Случится беда, сейчас же начинают бегать предприимчивые люди по домам и собирать по подписным листам франки. Дают все, и кое-что собирается, облегчая каждый отдельный случай человеческого несчастья, от которого никто не застрахован.
В числе постоянных клиентов столовой при общежитии для безработных был сильно опустившийся эмигрант. Работы у него давно не было, шомажа тоже. Питался кое-как бесплатным супом. Ночевал где придется. Когда случалось раздобыть немного денег, приходил ночевать пьяный. Затем он пропал. Рассказывали, будто сошелся с какой-то полькой, у которой была маленькая девочка. Под влиянием польки бросил пить и даже устроился на работу. Потом узнали, что полька захворала и неожиданно умерла, оставив на его попечение ребенка.
Русский снова стал появляться в благотворительной столовой. Оказалось, что работу он потерял, но получает пособие для безработных, на которое содержит девочку. Питаясь сам в столовой, шомажные деньги тратит на питание этого посланного ему судьбой ребенка. Он подтянулся, всегда выбрит, бедно, но тщательно одет. О выпивке больше нет речи: у человека появилась важная жизненная задача – воспитать сироту.
Худенькая девочка говорит уже по-русски, называет своего воспитателя папой, и «папа» буквально дрожит над ней.
Как ни тяжела и бедна жизнь, доброта не исчезает совершенно. Она живет в сердцах людей, независимо от национальности и положения, пожалуй, как всегда, у бедных и несчастных ярче, чем у богатых и довольных.
Духовно замерзающему у чужих окон важно чувствовать если не ее материальную силу, то хотя бы ее благодатное тепло. У чужих окон это встречается всегда редко, но порой она невзначай и сверкнет, словно напоминая, что не иссякло «благоволение в человецех».
В наше всесокрушающее время немного осталось «вечных» ценностей. В оставшемся же самым важным бывают все случайные сверкания не умирающего Добра, в честь которого люди зажигают рождественскую елку, а маленькие дети ждут своего Деда Мороза.
