«Чудо-оружие» Сталина - [26]
81-й отдельный танковый батальон прибыл на фронт в составе 54 танков Т-37А и Т-38. Был включен в состав 13-й армии на Карельском перешейке, использовался для патрулирования дорог, в боях не участвовал. На 14 февраля 1940 года в строю осталось 37 танков, остальные вышли из строя по техническим причинам.
21-й отдельный танковый батальон (командир капитан Еремин) прибыл в состав 8-й армии, имея 52 Т-37А и 2 Т-38. В январе 1940 года получил 2 тягача Т-26, 5 БА-10 и 10 БА-20. В боях не участвовал, использовался для сопровождения транспортных колонн и охраны штабов.
79-й отдельный танковый батальон (командир капитан Коденец) прибыл в состав 9-й армии 22 декабря 1939 года в составе 42 Т-37А и 12 Т-38. Машины были сильно изношены, но, несмотря на это, удачно действовали в районе Суомуссалми, прикрывая отход 163-й стрелковой дивизии. Двигаясь по льду озера, они являлись как бы подвижными броневыми огневыми точками, отбивая атаки противника, предпринимаемые им против арьергардов стрелковых частей. Успеху действий батальона способствовало отсутствие у финнов противотанковых орудий, а также то, что действия велись на очень небольшом пространстве. Ледяная поверхность озера с неглубоким снежным покровом позволяла танкам появляться там, где финны проявляли активность в наступлении. Генерал X. Сииласвуо, командовавший финскими войсками в том районе, писал об этом: «Танки, маневрируя по льду, препятствовали всяким нашим попыткам атаковать отступающего противника».
Потери батальона за время войны составили 34 танка: подбито в бою — 21 Т-37А, оставлено на территории противника — 1 Т-37А и 2 Т-38, вышло из строя по техническим причинам и отправлено на завод — 4 Т-37А, 60-й отдельный танковый батальон (командир капитан Небывалое) прибыл в состав 9-й армии 22 декабря 1939 года, имея 54 Т-38. После марша Кемь — Ухта, продолжавшегося трое суток, в условиях снегопада и метели, удалось собрать и отправить на фронт лишь одну роту (15 машин). С 31 декабря 1939 года, совместно с 79-м танковым батальоном, действовал в полосе 163-й стрелковой дивизии. Потери за время войны составили: 13 Т-38 (1 подбит артогнем, 3 оставлено на территории противника, 9 вышло из строя по техническим причинам и отправлено на завод).
Эшелон с техникой, захваченный немцами летом 1941 года — на платформах танки Т-26 и Т-40, на переднем плане 76-мм пушка Ф-22 (РГАКФД).
Общее количество потерь плавающих танков в ходе советско-финляндской войны оценить довольно сложно, но некоторые выкладки привести можно. Так, по сведениям Автобронетанкового управления РККА, на 1 марта 1940 года на фронте имелось 718 Т-37А и Т-38, из них: в 7-й и 13-й армиях (на Карельском перешейке) — 425, в 8-й и 15-й армиях (Петрозаводское направление) -107, в 9-й армии (направления Кемь — Кандалакша) — 152, в 14-й армии (Мурманское направление) — 34. Из этого количества безвозвратные потери составляли 94 машины (49). Если учесть, что к ноябрю 1939 года в Красной Армии числилось 3660 Т-37А и Т-38, то в советско-финляндской войне участвовало 20 % всего наличного парка плавающих танков.
В целом в ходе боевых действий Т-37А и Т-38 показали низкую надежность и эффективность: корпус разрушался даже от взрыва противопехотной мины, броня пробивалась огнем противотанковых ружей, вооружение оказалось недостаточно эффективным. Двигатель танков оказался маломощным, вследствие чего маневренность машин на местности оказалась недостаточной, сцепление с грунтом слабым, а проходимость в условиях глубокого снежного покрова очень низкой. В некоторых частях на траки гусениц Т-37А и Т-38 наваривали шипы, изготавливаемые из подручных материалов. Там, где такой возможности не было, переворачивали наизнанку (гребнем наружу) от двух до восьми траков. Все это давало положительный результат, несколько повышая проходимость танков.
Как уже говорилось выше, к началу Великой Отечественной войны танки-амфибии имелись главным образом в отдельных разведывательных батальонах стрелковых дивизий. Но, как следует из документов, бронетехника была далеко не в каждом из них. Там же, где плавающие танки имелись, их состояние в большинстве случаев было плачевным. Ведь к этому времени большинство Т-37А и Т-38 находились в эксплуатации уже несколько лет и были сильно изношены. Например, по состоянию на 15 сентября 1940 года из находившихся в Красной Армии 1185 Т-38 402 (34 %) требовали среднего и капитального ремонта. По Т-37А картина была еще печальнее — из 2405 танков ремонта требовали 906 машин, или почти 40 % (50). За девять месяцев, прошедших до начала воины, картина не улучшилась. К этим цифрам стоит добавить танки, требовавшие текущего ремонта, количество которых колебалось от 40 до 60 %. Таким образом, к июню 1941 года техническое состояние Т-37А и Т-38 было довольно низким, во многих случаях их моторесурс составлял не более 20–40 моточасов.
Танк Т-37А, застрявший на валуне и брошенный экипажем. Карельский фронт, лето 1941 года. Скорее всего, танк принадлежал разведывательному батальону одной из стрелковых дивизий 14-й армии (РГАКФД).
Что касается танков Т-40, то их было в войсках немного, и они были недостаточно освоены экипажами: на 1 июня 1941 года в войсках находилось 132 Т-40, из которых эксплуатировалось 18 машин (главным образом в учебных заведениях). Например, в Киевском Особом военном округе, где Т-40 было больше всего, в эксплуатации был лишь один танк из 84.
