Чудо из Того леса - [3]

два – мы едем по ночному городу, девчонки визжат на заднем сиденье, меж моих грудей крепко натянут ремень безопасности;

три – девчонки дома, третий сон видят, а я раскинулась на мохнатом зеленом покрывале, и меня ласкает самый прекрасный мужчина в мире.

Поначалу мне завидовали: каждый день Володя забирал меня после лекций и отвозил в клуб. Возвращалась я под утро, пьяная от коктейлей и оргазмов, и валилась спать, чтобы подскочить через два часа и клевать носом на химии и биологии, а вечером меня ждал Володя, и все повторялось, как в дне сурка. Надо ли говорить, что учиться я бросила довольно быстро? Кое-как сдала сессию на тройки, за счет былых успехов, и бросила. Потом я съехала из общежития и поселилась в маленькой квартирке, которую снял для нас Володя, где была счастлива ровно месяц, день в день.

Через месяц Володя сказал мне, что за квартиру надо платить и что я прекрасно справлюсь с задачей, если буду мила с одним его приятелем. Я закричала и ударила его по лицу, а он, не меняя спокойного выражения, ударил меня. Я упала на пол, из носа потекла кровь. Володя поднял меня, уложил на кровать, приложил к переносице лед из морозилки и ласково перебирал волосы, уговаривая не быть дурой.

– Это совсем недолго, детка, и я буду с тобой. Заведу тебя так, что ты и не заметишь…

– Нет! – закричала я и снова получила удар в лицо.

Наутро мне стало все равно, лишь бы меня не били больше. Не обзывали сукой и неблагодарной стервой. Не обещали продать на ночь бригаде гастарбайтеров, «чтобы спесь сбить с твари упрямой».

Утром я позволила незнакомому мужику переспать со мной, и мне было все равно. С того утра Володя стал для меня Вовчиком.

Потом много всего было, и та самая ночь с бригадой – тоже. От своих девочек Вовчик требовал полной покорности, верности и выносливости и добивался этого кнутом и пряником. Или тем, что сам считал пряником. Он по-прежнему иногда ласкал меня, но я не чувствовала ничего, только изгибалась, когда надо, и постанывала в нужных местах, чтобы не выдать свою тайну: фригидных Вовчик не держал, и мне не хотелось знать, куда они деваются. В сутки я принимала от двух до шести мужчин. Когда меня брали на всю ночь, Вовчик позволял отоспаться. Мама с папой разошлись и разъехались по разным городам, иногда они звонили мне, и я врала, что у меня все хорошо. Какое-то время я носилась с идеей обратиться за помощью, даже как-то встретилась тайком с подругой из общаги и рассказала ей историю в духе «я тут с одной познакомилась – слушай, вот кошмар!», и раз и навсегда забыла о попытках рассказать кому-то о себе, увидев брезгливое отвращение на лице подруги.

– Не общайся с такой тварью, ты что! – крикнула она.

Я сымитировала неожиданный звонок от начальства, заплатила по счету и сбежала.

Кое в чем мне везло: я по-прежнему жила одна, я была элитным товаром, дорогой девочкой. Пока не прошло три года и я не встретила Грига.

Григ – мой бывший сокурсник, подросший и заматеревший. Вместо растрепы-щенка он стал настоящим волком, молодым и сильным. Теперь он ездил на «Пежо» и хотел меня с первой встречи. Он понял, кто я, трудно было ошибиться с профессией девушки, в декольте и вызывающей боевой раскраске сидящей у стойки бара «Интурист» глубоко за полночь. Ему это не мешало. Григ взял меня под локоть и увел, невзирая на протесты – Вовчик запрещал покидать гостиницу. Когда мы ехали в лифте, меня затрясло от страха перед неминуемым наказанием, тогда Григ взял мой телефон, набрал единственный забитый в память номер и сказал, что забирает меня и дает хорошую цену.

– О цене поговорим завтра, не обижу, браток. Если что – за Грига спроси, люди скажут.

Я не знаю, какова была та цена. Наверно, немалая, поэтому Вовчик отстал.

Первую нашу ночь, когда я попыталась сыграть для него лучшую свою роль, Григ прикрикнул, чтобы перестала, а потом ласкал меня и причитал: «Как же тебя так испортили?» Я старалась расслабиться, но тело больше не хотело верить мужчине.

Григ не отступил. Ни с одной женщиной в мире, наверное, не возились столько, сколько он возился со мной. Мой оргазм мы праздновали в ресторане «Валентино», вдвоем в зале, усыпанном серебряными звездами из фольги, под музыку лучшего джаз-банда города. А через три месяца я почувствовала некоторые неудобства внизу живота, пошла в аптеку и купила тест. Две полоски на нем показались следом маленькой колесницы, везущей меня к долгожданному, простому и светлому счастью. Григ танцевал на столе под собственное «тра-та-та» и мой хохот. Через неделю непрерывных разговоров о ребенке я встала с кресла и увидела, как на ковер упал кровавый сгусток.

Потом были боль, страх и приговор врача, холодные губы Грига на моем лбу и тихое: «Извини, детка, без детей – не семья».

Когда я вышла из больницы, меня никто не ждал, кроме разве Вовчика. Деньги, впрочем, у меня были, поэтому для начала я зашла в ближайший бар и напилась так, как никогда в жизни не пила. Я уже на ногах не стояла, и мир клубился вокруг цветной ватой, а мне все мало было. Я роняла голову на стол, потом поднимала и просила еще «отвертку», забыв, что мне давно не наливают. Добрая официантка приносила мне чистый апельсиновый сок и не выгоняла на улицу. Когда я подняла голову в очередной раз, напротив сидел Ваныч.